Он не понял, что женщина делает, но бросился на нее без раздумий. Налетел, сшиб с ног. Та упала, отчаянно взвыла. В сторону отлетел шприц.
Но Зиновий видел только одно: обнаженное девичье предплечье, выше локтя рука перетянута жгутом. А из вены выступила капелька крови.
Подбежала Саша. Пробормотала в отчаянии:
– Она успела.
И бросилась на старую женщину, вцепилась ей ногтями в лицо:
– Ты что сделала?! Гадина, что ты сделала?!
Зиновий оттащил любимую мощным рывком, обнял, прижал к себе накрепко:
– Саша, прекрати.
Старуха села на землю и расхохоталась.
Зиновий поднял перепачканный землей шприц:
– Он почти полный.
– Ей хватит, – заверила Людмила Аркадьевна.
Глаза светятся безумием, рот перекошен.
Саша сжала руки в кулаки:
– Я убью ее.
И рванулась к женщине.
Зиновий снова крепко сжал любимую в объятиях.
– Если наша дочь заболеет – ты эту гадину убьешь. Я тебе обещаю. А сейчас есть дело важней. Вези Соню в этот свой центр противоспидный, на экстренную профилактику. Чем быстрее прокапают, тем выше шансы.
– А ты?
– Останусь тут. Буду полицию ждать.
Говорил на ходу. Одновременно подхватывал дочку с земли, бережно укладывал на заднее сиденье машины.
Саша прыгнула за руль и умчалась.
Людмила Аркадьевна проводила машину взглядом. Усмехнулась:
– Надеюсь, ваша профилактика не поможет.
– Это ребенок, – с плохо скрываемой ненавистью проговорил Зиновий. – Ни в чем не повинный.
– Я тоже похоронила любимого и единственного ребенка, – парировала старуха. – Ни в чем не повинного.
Зиновий не стал вступать в спор.
Он позвонил в полицию, назвал координаты места. Потом сел на землю – рядом с матерью Виктора.
Задумчиво произнес:
– Мы с вашим сыном были знакомы. Давно. Я ему помогал… кое в чем.
Старуха не проявляла ни малейшего интереса.
Зиновий придвинулся к ней:
– Виктор, да вы знаете, наверно, в начале двухтысячных несколько точек держал. Ресторан, два бара. Фитнес-клуб, студию красоты. А еще был у него тату-салон. Назывался «Клеопатра-плюс». Я во всех этих заведениях бывал – контролировал, деньги собирал. Докладывал ему, что где происходит.
Людмила Аркадьевна отвернулась.
Зиновий будто не замечал, что аудитория скучает. Только голос слегка повысил:
– И я несколько раз говорил Виктору, что работает у него в «Клеопатре-плюс» один очень сомнительный мастер. Да, картинки рисовал потрясающие, к нему со всей Москвы ехали. Художник от Бога. Только беда: он любил мальчиков. И был инфицирован СПИДом. Но Виктор увольнять его не хотел. Говорил: «Глупо резать курицу, что несет золотые яйца».
Старуха скользнула по рассказчику равнодушным взглядом.
– В салоне «Клеопатра-плюс» соблюдали вроде бы все меры безопасности, – продолжал Зиновий, – стерилизовали в сухожаровом шкафу иглы, хранили их в стерильных крафт-пакетах. Использовали одноразовые флешки с краской. Но наш чудесный мастер, разумеется, сам весь был в татуировках. Поэтому частенько подкалывал клиента из собственного пузырька, из которого себе татушки делал.
Затрещали ветки, зарычал мотор. Сквозь желтую листву заблестели полицейские «маячки».
Людмила Аркадьевна встала с земли.
Зиновий тоже вскочил. Схватил ее за плечи, развернул лицом к себе:
– Хотели око за око? Сашу Степанцеву заразили в тату-салоне, который принадлежал вашему сыну. А год спустя, когда она уже заболела, Виктор ее изнасиловал. Круг замкнулся. Око за око. Судьба.
Старуха не вскрикнула, не дернулась. Только глаза заблестели – непонятно, от злости или от слез. Усмехнулась – то ли горько, то ли торжествующе. И пошла к полицейской машине.
Эпилог
На Новый год Соня в Сочи не поехала.
Хотя Саша с Зиновием очень звали. И Ольга Егоровна с Иваном Олеговичем – впервые! – были не против.
Но девочка пока не могла спокойно удержаться на вираже, что заложила жизнь.
Обеих мам – и настоящую, и приемную – называла хамским словом «она». Грубила родителям – всем четверым. Запиралась и плакала у себя в комнате. И со страхом ждала результатов анализа, который нужно было делать в январе.
Врачи уверяли: все будет хорошо. Инфицированной крови в организм попало совсем немного. И профилактика сделана вовремя. Но Соня все равно ужасно боялась.
И страшно злилась на старшую сестру, которая на самом деле – мама. Кричала ей:
– Все из-за тебя! Из-за тебя!
Саша страшно переживала. А Зиновий просил:
– Подожди. Дай ей время. Она все поймет. Простит.
Как всегда, в сложные моменты жизни, Александра кинулась к Богу. Ходила в храм, молилась, причащалась. Даже впервые взялась выдержать рождественский пост.
– Сашка, не чуди, – уговаривал Зиновий. – С твоей болезнью обязательно нужен животный белок. Каждый день.
Но она закусила губу:
– Ничего. За шесть недель не умру.
Хотя не искуситься и не соблазниться было сложно. Новый год, все вокруг, вся страна, только и делают, что едят в три горла и хлещут шампанское и водочку!
Но Саша накладывала на себя епитимью – и ей было легче.
* * *
После прошедшей Олимпиады праздновать зимние каникулы в Сочи и окрестностях становилось остромодным. Трендом, можно сказать, делалось. Тут и политика свою роль сыграла. Санкции, антисанкции, рост курса доллара и евро. Кому-то справлять зимний загул за кордоном становилось не по карману. Кому-то, чиновникам, силовикам, и вовсе запретили выезжать за пределы державы. Как следствие, гостиницы и частные дома в Большом Сочи и Красной Поляне ломились. Рестораны на тридцать первое декабря следовало заказывать еще в октябре.
Саша и Зиновий решили Новый год встречать в кабачке «Сардин-и-Я». Во-первых, с хозяевами, армянской четой, знакомы были не первый год. Готовили здесь воистину прекрасно – что постное, что скоромное, – а уж для своих так выше всяких похвал. Во-вторых, это кафе – одно из немногих с великолепным видом на море было. Прилепившись к выдающейся в море скале, оно давало обзор на три стороны горизонта. За столиком у панорамного окна, а именно такой им всегда оставляли Карен и Кристина, можно было видеть морскую гладь, яхты и корабли на рейде и у пирса, белесую линию прибоя. Когда куранты били полночь, все пространство вокруг взрывалось многоцветьем фейерверков. Ракеты летели отовсюду, распускались в воздухе, отражались в море. Величественное и вдохновляющее зрелище. И совсем не обязательно было наливаться шампанским и набиваться селедкой под шубой, чтобы радоваться морю, ночи, огням, Новому году и мужчине рядом. Достаточно гречки с грибами и минеральной воды.
