С другой стороны, за 9 дней боевых действий немецкие истребители реально сбили (заявили-то они о 258 сбитых советских самолетах) большее число самолетов противника, чем их (истребителей) собственная численность (138 против 109). Это очень высокий, рекордный показатель. Для сравнения напомню, что, вероятно, самая результативная истребительная дивизия ВВС Юго-Западного фронта, 15-я САД, за те же самые 9 дней заявила (не сбила в реальности, а заявила!) 65 самолетов противника. Что же касается ее собственной численности, то даже после необъяснимой потери половины боевых самолетов в 15-й САД ежедневно числилось порядка 50–70 боеготовых истребителей. В целом же реальные (подтвержденные немецкими документами) потери 5-го авиакорпуса Люфтваффе в июне 41-го составили 73 самолета
[46]
. (318) Эта цифра (в которую – не будем об этом забывать – вошли также самолеты, сбитые зенитками и огнем стрелков бомбардировщиков) во много раз меньше самых минимальных оценок численности истребителей ВВС фронта.
Если немецкие истребители сбили не более 8 % от исходной численности самолетов ВВС Юго-Западного фронта, а зенитки (причем далеко не всегда немецкие) добавили к тому еще 2 %, то куда же, в таком случае, делась огромная группировка советской авиации
[47]
? Читатель, надеюсь, еще помнит, что в начале этой главы были приведены данные из двух документов, судя по которым ВВС фронта с 22 июня по 11 июля потеряли не то 4/5, не то 9/10 от исходной численности боевых самолетов. Да и немногие оставшиеся оказались к тому моменту на аэродромах в районе Чернигова, Нежина и даже Курска (туда «перебазировалась» 19-я БАД, в которой из 143 бомбардировщиков осталось 23, в т. ч. 13 – неисправных), т. е. были фактически выведены из зоны боевых действий и в составе ВВС действующего фронта числились сугубо формально.
Сохранившиеся документы лишают нас возможности списать этот позорный разгром на последствия «внезапного удара по мирно спящим аэродромам». В упомянутой выше справке «О потерях матчасти ВВС Юго-Западного фронта с 22 по 30.6.41 г.» последствия удара по аэродромам аккуратно пересчитаны – по дням, типам самолетов, степени нанесенного ущерба:
Примечание: первая цифра – уничтожены, вторая – повреждены.
Итак, всего на аэродромах безвозвратно уничтожено 165 самолетов (не считая устаревшие И-15бис, которые мы и не включали в общий перечень боевых самолетов ВВС фронта). Если же под «внезапным ударом» понимать события первого дня войны, то в тот день ВВС Юго-Западного фронта безвозвратно потеряли на земле всего 135 самолетов – опять же, менее 8 % от исходной численности. С учетом поврежденных и временно выведенных из строя самолетов цифры наземных потерь первого дня войны возрастают до 209 самолетов (12 % от исходной численности). Вот и весь «уничтожающий удар». В последующие дни потери, как и следовало ожидать, стали значительно меньшими. Более того, к тому времени многие поврежденные самолеты, несомненно, перешли в разряд исправных. Такое утверждение основано на фактах – судя по докладу командующего ВВС фронта от 21 августа, за три недели войны (с 22 июня по 13 июля) было восстановлено 990 самолетов.
Можно ли – принимая во внимание все вышесказанное о достоверности штабных документов июня 1941 г. – верить этим цифрам? О полноте и доскональной точности учета наземных потерь говорить, конечно же, не приходится. Тем не менее данные, приведенные в справке «О потерях матчасти ВВС Юго-Западного фронта с 22 по 30.6.41 г.», вполне подтверждаются многими другими документами и фактами. Во-первых, очень близкие цифры названы и в докладе Астахова: 237 самолетов, уничтоженных и поврежденных на аэродромах за первые три дня войны, 304 самолета, уничтоженных и поврежденных на аэродромах в период с 22 по 30 июня включительно.
Во-вторых, аэродромы 6 из 11 авиадивизий ВВС фронта вообще не подверглись в первый день войны какому-либо воздействию противника (не считая случаев появления в небе одиночного разведчика, сбросившего с большой высоты пару бомб, упавших в километре от летного поля). В тех дивизиях первого эшелона, аэродромы которых стали объектом нападения, серьезные потери понесли (подробно об этом было сказано выше) лишь следующие полки:
– 247 ИАП (64 ИАД), повреждено и уничтожено 42 самолета
[48]
;
– 149 ИАП (64 ИАД), от 15 до 36 самолетов уничтожено;
– 12 ИАП (64 ИАД), 32 самолета уничтожено, 4 повреждено;
– 62 ШАП (63 САД), от 23 до 45 самолетов уничтожено;
– 66 ШАП (15 САД), 34 самолета уничтожено и повреждено.
Итого – 5 полков из примерно 40 в составе ВВС фронта. Причем только два из этих пяти (12-й и 149-й ИАП) представляли собой реальную боевую единицу. Остальные три – это формирующийся 247-й ИАП (непонятно даже, были ли в этом полку умеющие летать летчики) и два «шапа», вооруженных устаревшими бипланами И-15/
И-153.
Кроме того, от 5 до 15 самолетов было повреждено и уничтожено на земле в 23, 28, 164-м истребительных полках 15-й САД, 17, 46 и 89-м истребительных полках 14-й САД. Реальные (без позднейших «накруток») наземные потери были именно таковы. Вот почему представленные в справке начальника штаба ВВС фронта от 2 июля цифры – 209 самолетов (не считая И-15), уничтоженных и поврежденных на земле 22 июня, – представляются мне достаточно достоверными, а если и заниженными, то лишь на несколько десятков единиц.
Строго говоря, на этом уже можно ставить последнюю точку. Да, «тема не раскрыта». Задача, поставленная в начале данной главы (реконструировать события «странной войны», в ходе которой было потеряно 4/5 боевых самолетов и сохранено 3/4 летных экипажей), не решена. Едва ли она вообще имеет решение, т. к. мы никогда не сможем с точностью установить, что, какие реальные события скрываются за такими невнятными категориями, как «сожжены на аэродроме за невозможностью восстановить», «повреждены при вынужденной посадке из-за выработки горючего», «не установлено нахождение после перелета» и пр. А если решение и есть, то искать его надо где-то совсем в других местах и документах. Например, в протоколах партсобраний коммунистов 46-го истребительного авиаполка.
Полк этот – один из лучших, в будущем – 68-й Гвардейский (не думайте, уважаемый читатель, что я специально искал и, наконец, нашел какую-то особо разгильдяйскую часть). Протоколы партсобраний – это толстый «гроссбух», сотни страниц, исписанных каллиграфическим почерком. (319) Сейчас он уже рассекречен – впрочем, ничего, связанного с «военной тайной» в прямом смысле этого слова, я в этих протоколах и не нашел. Очень подробно, со всеми деталями и подробностями, товарищи коммунисты обсуждают свой политморсос (политико-моральное состояние). Не только обсуждают, но и по-партийному прямо осуждают имеющиеся недостатки.
