От фундамента вверх тянулись ползучие растения – ароматная жимолость, плющ, глициния, – но все они доходили до окон первого этажа и там обрывались. Песчаного цвета тропинка огибала овальную лужайку с единственным, почему-то красным фонарем и упиралась в дверь.
Не глядя на меня, страж остановился и шепнул:
– Про раны ни слова, иначе пожалеешь, что спасла мне жизнь.
Он сделал знак конвоирам. Двое мгновенно встали по бокам от двери. Третий, кудрявый мужчина с пронизывающим взглядом, шагнул ко мне. Зажатая с двух сторон, я переступила порог и очутилась в прохладном вестибюле.
Меня впихнули в узкую комнату с мраморными стенами. На левой преобладали теплые краски, из витражных окон лился причудливый лунный свет. Помещение украшали как минимум пять мемориальных досок, но ничего не удалось прочесть – меня волокли к ярко освещенной арке в глубине зала.
Преодолев три мраморные ступени, страж опустился на колено, почтительно склонил голову и дал мне знак сделать то же самое.
– Арктур! – Рука в перчатке приподняла его голову за подбородок.
Перед нами возникла Нашира, на сей раз в черном платье до пят. Блики свечей создавали на ткани легкую рябь. Женщина коснулась губами лба стража, а тот в ответ прижал ладонь к ее животу.
– А вот и наше юное дарование, – усмехнулась Нашира. – Добро пожаловать, номер двадцать сорок.
Она впилась в меня взглядом, словно пыталась увидеть мою ауру. На всякий случай я выставила защитный барьер. Страж не повернул голову, он вообще не шелохнулся.
Позади на длинной скамье устроились рефаиты в плащах с поднятыми капюшонами. Их ауры заполнили часовню, начисто блокируя мою. Кроме меня, людей в зале не было.
– Уверена, ты догадываешься, почему тебя привели, – сказала Нашира.
Я сочла за лучшее промолчать. Вопрос, что именно мне ставят в вину. Что подкармливала Себа? Спасла стража? Разгуливала по городу? Или что принадлежала к человеческой расе? А может, Карл уже настучал про сцену в Трущобах? Причин для допроса масса.
– Ее обнаружили у «Незрячего дома», – рапортовал конвоир, точная копия Плионы, вплоть до разреза глаз. – Шныряла в ночи, как помойная крыса.
– Спасибо, Альсафи, – кивнула Нашира и снова повернулась ко мне, но встать не предложила. – Насколько я понимаю, ты подкармливаешь невидца. Верно, номер сорок? Позволь спросить почему.
– Потому что вы морите его голодом и лупите как скотину. Ему нужны пища и медицинский уход.
Мой голос эхом отдавался от сводов темной часовни. Облаченные в плащи рефаиты не проронили ни звука.
– Мне очень жаль, – вздохнула Нашира, – но в наших глазах – глазах тех, кто правит этой страной, – люди ничуть не лучше скотов, а скотам не положен врач.
Я даже побледнела от злости, но ничего не ответила. Начну возражать, и она просто прикончит Себа.
Нашира отвернулась. Страж поднялся, и я вместе с ним.
– На собрании вас оповестили, что новобранцы каждого Сезона костей проходят ряд испытаний. Видишь ли, номер сорок, «алые туники» охотятся лишь за обладателями аур, но ваши таланты не всегда удается определить с ходу. Признаюсь, ранее у нас случались ошибки. За многообещающей аурой мог скрываться обычный картомант. Однако у тебя потенциал больше и аура по-настоящему уникальная. – Нашира поманила меня. – Давай, покажи, на что способна.
Страж и Альсафи попятились, оставив нас с женщиной один на один.
Мои мускулы напряглись в предвкушении схватки. Неужели и впрямь предстоит драться? Шансы на победу невелики: Нашира с ангелами-хранителями разнесут мой лабиринт вдребезги. Сонм духов плотно обступал противницу, готовясь к обороне.
Внезапно на ум пришли слова Лисс: «Нашира давно мечтала заполучить странника». Нужно шевелить мозгами. Может, в моем арсенале найдется что-нибудь для коварной рефаитки. Что-нибудь, что ей не по зубам.
Вспомнился поезд. Без странника и оракула Нашира не способна воздействовать на эфир. Если мадам не приготовила мне сюрприз в виде неопознанного духа, проникнуть в ее сознание не составит труда.
Проникнуть в сознание и убить!
С появлением Альсафи план «А» пошел прахом. Рефаит нес на руках субтильную фигурку с черным мешком на голове. Пленника посадили в кресло и приковали наручниками. Меня охватила паника. Неужели один из наших? Рефаиты и впрямь добрались до Севен-Дайлса и схватили кого-то из шайки?
В следующий миг я поняла, что у несчастного нет ауры. Невидец! Но кто? Отец?! Но он куда крупнее…
К реальности меня вернул голос Наширы:
– Если не ошибаюсь, вы знакомы.
Мешок сняли. Кровь застыла у меня в жилах.
Себ. Но в каком виде! От побоев глаза превратились в щелочки, волосы запеклись от крови, разбитые губы кровоточат. На лице ни единого живого места. Мне случалось видеть избитых до полусмерти людей, когда те приползали в Севен-Дайлс за помощью, но с такой чудовищной жестокостью я столкнулась впервые – слишком юной была жертва.
Кулак стражника впечатался Себу в челюсть, оставив свежую отметину. Почти теряя сознание, мальчик нашел в себе силы и позвал:
– Пейдж…
Меня накрыла волна бешенства.
– Что вы с ним сделали?
– Ничего, – пожала плечами Нашира, – эта честь выпала тебе.
– В смысле?
– Настало время заработать новую тунику, номер сорок.
– Что за хрень вы несете! – вырвалось у меня.
В ту же секунду Альсафи отвесил мне подзатыльник, едва не свалив с ног. Потом схватил за волосы и рявкнул:
– Не смей выражаться в присутствии наследной правительницы! Прикуси поганый язык, иначе запихну его тебе в глотку.
– Спокойно, Альсафи, – властно приказала Нашира. – Пусть девочка разозлится, как тогда в поезде.
В ушах звенело, перед глазами возникла картина – два тела в вагоне. Труп и сумасшедший. Мои жертвы.
Так вот в чем заключается тест. Чтобы заработать тунику, мне нужно убить невидца.
Убить Себа.
Значит, Нашира разгадала мой дар. Поняла, что я умею выпускать дух из тела. И тем самым убивать. Убивать быстро и легко. Теперь рефаитка жаждет увидеть мою способность в деле. Увидеть и решить, стоит ли овчинка выделки.
– Нет! – отрезала я.
– Нет? – спокойно переспросила Нашира и, видя мое молчание, продолжила: – Ты не вправе отказаться. Подчинись – или умрешь. Уверена, инквизитор живо собьет с тебя спесь.
– Ну так прикончите меня. Чего ждете?
Тринадцать судей не отвечали. Нашира тоже хранила молчание, всматриваясь в меня, словно пыталась заглянуть в самую душу. Понять, блефую я или нет.
Зато Альсафи не колебался. Ухватил меня за запястье и поволок к пленнику. Я брыкалась и вырывалась, но все напрасно. Мускулистая рука больно сдавила горло.
