– Антуанет родом из Ирландии, – медленно проговорила я, – но с воцарением Сайена дезертировала. Подалась неизвестно куда.
– В Ирландии ее точно нет, – буркнул Джулиан.
– Что ты видел?
Ответом мне послужил смущенный взгляд.
– Джулиан, не молчи! Что ты ей сказал?
Он тяжело вздохнул:
– Боюсь, тебе не понравится… Сказал, что видел солнечные часы. Карл уже такое напророчил, мне просто пришлось повторить его слова. От безысходности…
Значит, Нашира разыскивает Джексона и рано или поздно выйдет на него по этим проклятым часам!
– Ну прости, брякнул сдуру. – Джулиан потер лоб. – А что за ажиотаж с часами?
– Извини, не могу сказать, но как бы там ни было, – я опасливо покосилась на дверь, – при Нашире о часах больше ни слова. В противном случае моим друзьям грозит страшная опасность.
Лисс поплотнее завернулась в одеяло.
– Пейдж, твои друзья пытаются связаться с тобой.
– О чем это ты?
– Гомейса на днях забирал меня в замок. – Лисс содрогнулась. – Я сидела в своей камере и тасовала колоду, как вдруг выпал Висельник. Перевернутый. Следом через эфир явился мужской образ, очень похожий на снег.
Ник! Его снежная аура!
– Что он передал?! – нетерпеливо воскликнула я.
– Изображение телефона. По-моему, он пытается выяснить, где ты.
Телефон. Значит, Ник теряется в догадках, куда я запропастилась. И подельники тоже не в курсе, но уже заподозрили недоброе. А Ник места себе не находит, ждет моего звонка…
Представляю, сколько сил и времени он потратил, чтобы нащупать нужный путь в эфире. Может, в следующий раз сумеет передать мне весточку. Зачем вообще понадобился посредник, ведь мою ауру вычислить куда проще? Возможно, дело в таблетках, или рефаиты как-то иначе блокируют доступ к нам. Впрочем, не важно. Главное, Ник попытался и теперь точно не отступится.
К реальности меня вернул голос Джулиана:
– Пейдж, ты правда знаешь других прыгунов? – Видя мое недоумение, он пожал плечами. – Седьмая каста ведь самая редкая. Разве нет?
Прыгуны. Особая ясновидческая каста, не чета гадателям и прорицателям. Подобно мне, ее представители обладали способностью влиять на эфир. В тридцатые годы Джекс, будучи моим ровесником, спровоцировал великий раскол среди паранормалов. Началось все с «Категорий паранормального», которые разлетелись по миру, как бациллы чумы. Памфлет насчитывал семь каст ясновидцев: гадатели, прорицатели, медиумы, сенсоры, фурии, хранители и прыгуны. По мнению Джексона, три последние категории преобладали над прочими. Памфлет вызвал эффект разорвавшейся бомбы, но «низшим» рангам такой расклад пришелся не по нутру. В результате между шайками вспыхнула кровавая война, продлившаяся два долгих года. Наконец издатели уничтожили тираж памфлета, но осадок остался.
– Да, – ответила я, – знаю, но только одного. Он оракул.
– Выходит, ты важная персона в Синдикате, – протянул Джулиан.
– Типа того.
Лисс протянула мне миску баланды. Если у юной акробатки и были соображения насчет памфлета, она предпочла держать их при себе.
– Джулиан, не оставишь ли нас ненадолго? – попросила она.
– Нет проблем. – Джулиан поднялся. – Заодно погляжу, не идут ли наши алые друзья.
Лисс проводила его взглядом и молча уставилась на огонь.
– Что случилось? – не выдержала я.
– Мне страшно, – призналась она. – Страшно за тебя.
– Почему?
– У меня плохое предчувствие насчет празднования. Пусть я не оракул, но кое-что вижу. – Она принялась тасовать колоду. – Не возражаешь, если сделаю на тебя расклад? Руки так и чешутся.
Я растерялась. Карты у меня прочно ассоциировались с азартными играми, но отказать было неловко.
– Ну, если чешутся, то давай.
– Спасибо. – Лисс положила колоду передо мной. – Тебе раньше гадали?
– Нет.
Хотя предлагали неоднократно, но перспектива узнать будущее меня никогда не прельщала. Правда, Ник время от времени бросал туманные намеки, но подробностей пока удавалось избежать.
– Дай руку.
Я протянула правую, и Лисс крепко обхватила запястье. Потом достала из колоды семь карт и положила рубашкой вверх.
– Предпочитаю семикарточный эллипс, – пояснила она. – Сначала считывается аура, потом выбираются семь карт и смотрится их толкование. Сразу предупреждаю, все толкуют по-разному, поэтому не обижайся, если услышишь что-то неприятное.
Лисс выпустила мою руку и продолжила:
– Первая карта означает прошлое. Заглянем в твои воспоминания.
– Ты и это можешь?
Лисс чуть улыбнулась. Похоже, способностью проникать в память она гордилась до сих пор.
– Иногда ворожеи используют магические предметы, но совсем не обязательно. Даже в «Категориях» об этом сказано. По мне, так лучше. – Она открыла первую карту. – Пятерка кубков. Ты потеряла что-то еще ребенком. Вижу мужчину с рыжими волосами. Опрокинутые кубки принадлежат ему.
– Мой отец…
– Да. Ты стоишь за его спиной, пытаешься говорить, но он молчит. Смотрит на какую-то картину. – С закрытыми глазами Лисс перевернула следующую карту. – Настоящее. Опрокинутый Король Жезлов. Он контролирует тебя, не отпускает даже сейчас.
– Страж? – робко предположила я.
– Вряд ли. Но у него есть власть. Он возлагает на тебя большие надежды, слишком большие, и ты почему-то его боишься.
Джексон.
– Дальше идет будущее. – Лисс перевернула третью карту и содрогнулась. – Дьявол. Означает безнадежность, подчинение, страх, но ты пошла на это добровольно. Рядом с Дьяволом тень, но очень смутная. Какую бы власть над тобой ни имели, тебе удастся избавиться от оков. Ты можешь все изменить. Главное – верь в себя.
– О ком ты говоришь? Что это за человек? Мой друг? Парень? Страж?
– Не знаю. – Лисс вымученно улыбнулась. – Но не переживай – следующая карта подскажет, как тебе поступить, когда придет время.
Я недоверчиво уставилась на четвертую карту:
– Влюбленные?!
– Да, – ровным голосом откликнулась гадалка. – Видно мало – только сильный разлад между плотью и духом. Дальше. – Она открыла пятую карту. – Внешние обстоятельства.
Мне уже хватило с лихвой. Всего одна благая весть, да и та обещала принести немало горя. Влюбленные и вовсе были как снег на голову.
– Смерть, перевернутая, – вещала Лисс. – У ясновидцев она попадается часто, обычно в значении прошлого или будущего. Но в этом положении, да еще перевернутая… Не знаю. – Ее веки напряженно задергались. – Все смутно, образы расплываются. Четко вижу, что мир вокруг тебя меняется, а ты настойчиво пытаешься сопротивляться. Смерть можно толковать по-разному, но чем дольше ты препятствуешь переменам, тем больше страдаешь.
