– У невидцев весьма интересное оружие, – проговорила она. – Теперь ясно, откуда у них такая тяга к уничтожению.
– С чего тебя потянуло на их презренный язык? – фыркнул Тубан.
– Гомейса велел тренироваться в английском. Немного практики нам и впрямь не помешает.
Тубан схватил со стены арбалет.
– Хочешь замарать нашу речь? Вперед. Помянем те дни, когда ты властвовала надо мной. Те времена давно канули в Лету. – Пальцы в перчатке легли на спусковой рычаг. – Странница проворонила шанс прикончить Джексона Холла. Учитывая, что его ждет, такая смерть была бы облегчением.
У меня перехватило дыхание.
Тирабелл пожала плечами:
– Сомневаюсь, что вообще его убью. Кроме того, Нашира мечтает заполучить Картер.
– Ситулу посылать нельзя.
– Факт. – Тирабелл коснулась лезвия меча. – Напомни, что было в этой комнате до оружейного склада?
– Тебе ли не знать, где что хранится, с твоим кощунственным интересом к павшему миру? – скривился Тубан.
– «Кощунственный» звучит слишком пафосно.
– Вовсе нет. – Рефаит набрал пригоршню метательных звездочек. – Спрашиваешь, что хранилось тут раньше? Медикаменты. Растительные экстракты. Шалфей, астра. Разные вонючие листья.
– И куда все делось?
– У тебя приступ склероза, убогая? От героя-любовничка заразилась?
Надо отдать Тирабелл должное: оскорбления ее ничуть не задевали, а может, она мастерски скрывала свои чувства. Если таковые вообще наличествовали.
– Прости мое любопытство, Тубан.
– Моя семья ничего не прощает. Пусть шрамы на твоей спине регулярно напоминают тебе об этом. – Радужная оболочка рефаита переливалась аурой Иви. – Так вот к чему все это. Решила украсть амарант? Признавайся, Шератан!
Шрамы.
Тирабелл помрачнела:
– Так куда перепрятали медикаменты?
– Мне не нравится твой интерес. Совсем не нравится. Снова строишь заговоры на пару с нашим красавчиком?
– Это было почти двадцать лет назад, Тубан. По человеческим меркам большой срок, не находишь?
– Плевать мне на человеческие мерки.
– Ты вправе корить меня за прошлые ошибки, Тубан. Но что скажет наследная правительница, когда узнает о твоем пренебрежении к ее избраннику? Что его функции сводятся лишь к одному? – сурово заключила она.
Тубан снял со стены меч и направил на Тирабелл. Лезвие застыло в миллиметре от щеки, но рефаитка не шелохнулась.
– Еще слово, Шератан, – прошипел Тубан, – и будешь иметь дело с ним. Только на сей раз не жди пощады.
Тирабелл замолчала. Мне показалось или действительно на ее лице промелькнули страх, боль? Похоже, речь шла о ком-то из Саргасов. Наверное, о Гомейсе.
– Кажется, припоминаю, куда переложили лекарства, – глухо проговорила наконец женщина. – Разве можно забыть башню Тома?
Тубан залился лающим смехом.
Я вбирала информацию так же жадно, как кровь вбирает «флюид».
– Такое не забудешь, – прошелестел Тубан на ухо собеседнице. – Как и колокольный звон. Он звучит в твоих воспоминаниях, Шератан? Напоминает, как ты умоляла о пощаде?
У меня затекли ноги, но шевельнуться я не рискнула. Тубан, сам того не осознавая, указал мне дорогу. Башня Тома – наверняка не что иное, как колокольня на входе в резиденцию.
– Я умоляла не о пощаде, а о справедливости! – отрезала Тирабелл.
У Тубана вырвалось грозное рычание.
– Дрянь! – Он замахнулся, чтобы ударить, но вдруг застыл и втянул носом воздух. – Я чую ауру. Обыщи комнату, Шератан. Здесь воняет человеком. – Он снова принюхался.
– Тебе померещилось, – убедительно произнесла Тирабелл. – И потом, дверь была заперта, когда мы пришли.
– Сюда можно попасть не только через дверь, – возразил рефаит.
– По-моему, у тебя паранойя.
Однако Тубан не успокоился и двинулся прямиком к моему укрытию. Его ноздри хищно раздувались, губы растянулись в звериный оскал. Меня осенила страшная догадка: он ищейка, обонянием чует эфирную активность. Если унюхает, мне точно несдобровать. Его пальцы уже потянулись к «моей» коробке, как вдруг вдалеке раздался взрыв.
Тубан ринулся в коридор, Тирабелл следом, но на пороге внезапно обернулась.
– Беги. Ты должна проникнуть в башню, – бросила она и скрылась из виду.
Не веря в собственную удачу, я закинула за спину рюкзак, вскарабкалась на подоконник и по плющу сползла вниз, изодрав до крови ладони.
Адреналин стучал в висках. За каждым поворотом мерещился Тубан. Пробегая по галерее к центральному зданию, я пыталась собрать мысли в кучу. Тирабелл помогла мне, прикрыла. Не удивлюсь, если взрыв – тоже ее рук дело. Она знала о моем приходе. Знала, с какой целью меня сюда отправили. И на английском заговорила специально для меня. Выходит, это одна из них. Меченых. Нужно побольше разузнать о восстании, понять, что именно тогда произошло, но пока моя первостепенная задача – проникнуть в башню Тома, забрать провиант и вернуться к стражу.
На взрыв сбежались «алые», покинув свой пост у ворот. Я юркнула под темный свод арки. И вовремя! Боевой отряд ворвался в галерею.
– Двадцать Восьмой, Четырнадцатый, охранять здание «Луговое», – скомандовал кто-то. – Шестой, отправляешься со мной. Остальным рассредоточиться по квадратам. И срочно позовите Краза и Мирзама.
Медлить было нельзя. Я вскочила и бросилась к центральному квадрату.
Огромный «Павильон» состоял из множества построек, соединенных крытыми галереями и двориками. Крыса в лабиринте. Только не останавливаться, только не останавливаться. Не сбавляя темпа, я потуже подтянула лямки. Где же вход в башню? Вроде у самых ворот была дверь. Нужно торопиться. Краз и Мирзам – рефаитские имена. Не хватало мне столкнуться с четырьмя рефаитами, трое из которых настроены весьма и весьма враждебно. Вряд ли у стража много таких союзников, как Тирабелл.
Крытая галерея кончилась. Дальше путь лежал через двор. В самом центре стоял узорчатый фонтан, увенчанный статуей. Выбора нет, придется действовать в открытую. Хитростью делу не поможешь, нужна скорость.
Держась за ноющие ребра, я рванула через лужайку, сиганула в фонтан и скрючилась у подножия статуи; даже при такой позе вода доставала мне только до пояса. Задрав голову, я обомлела. На меня взирала Нашира. Нашира, вытесанная из камня.
Поблизости не было ни души, никаких намеков на ауру. Маячила одна, но далеко. Выскочив из фонтана, я устремилась к колокольне. Дверь, ведущая в звонницу, нашлась сразу. Я мчалась по ступенькам, молясь не нарваться на рефаитов, – лестница узкая, у меня не будет ни малейшего шанса. Очутившись наверху, я изумленно ахнула.
