— Тебе нельзя ходить одной, — возражает Бри, примеряя на себя роль ответственной сестры, что крайне необычно для нее. — А если… ну, ты понимаешь… что-нибудь случится?
Я упираю руки в боки и хмурю брови:
— Ты намекаешь на то, что сердце перестанет биться? Но я же не марафон побегу.
— Но разве ты не должна отдыхать?
— Отдыхать да, но не бездельничать. У меня не постельный режим. А если ты так за меня волнуешься, тогда пошли вместе. Впрочем, с тобой или без тебя, но я не намерена все три месяца просидеть в четырех стенах, в очередной раз пересматривая «Тома и Джерри», особенно с такими помехами.
Бри тут же сникает. Я уверена, что она не хочет идти, но вынуждена подчиниться. Повернувшись к Кейду, сестра спрашивает:
— А ты, Зануда? Если я иду, то и тебе придется идти.
— Не называй меня «занудой», Прыщавая.
Бабах! Бри тут же взрывается — я не имею в виду ее прыщ.
— У меня всего лишь один несчастный прыщик на лбу! Какая я «прыщавая»?
— Честно говоря, на лбу прыщика у тебя почти не видно, — осторожно произношу я. — Но ты сегодня утром на себя в зеркало смотрела? На щеке у тебя огромный белый угорь.
Она бросается к зеркалу у входной двери и начинает вопить.
— Наверное, виной всему гормоны, — без всякой обиды добавляю я.
— Заткнись! — опять кричит она неприязненно. — Ненавижу это слово!
— Гормоны, гормоны, гормоны, гормоны! — орет Кейд. Я уверена: он даже не понимает, что такое гормоны, но ему весело наблюдать за реакцией сестры. — У Бри прыщи! И гормоны!
За долю секунды ее бледное как мел лицо становится пунцовым.
— Заткнитесь! Ненавижу вас обоих!
— Остынь. Подумаешь — прыщи! Ерунда! У всех они бывают.
— Нет, не ерунда! Думаешь, я пойду на улицу с этой штукой, которая вот-вот лопнет у меня на щеке? А если кто-то из ребят меня увидит? Тошно!
— Значит, ты не идешь?
Бри делает три шага к голубой лестнице:
— Нет. Я точно остаюсь дома.
— Отлично. А ты, Кейд? Хочешь пойти со мной прогуляться? Или будешь ждать, когда прорвет угорь у мисс Прыщавой?
Он поворачивается к телевизору, потом смотрит на Бри и наконец на меня.
— А в какие магазины?
— Разные пляжные магазинчики. И знаешь, неподалеку есть кондитерская.
Это срабатывает.
— Я с тобой.
— Бри? — спрашиваю я еще раз. — Последний шанс. Уверена, что не хочешь идти?
Сестра уже преодолела половину лестницы.
— Идите уже, — отвечает она, не оглядываясь.
Когда я собираюсь выйти из дому, Кейд поднимает руку, как регулировщик:
— Подожди. Ты уверена, что взяла с собой пейджер?
Как мило, что он не забыл! Может быть, младшие братья — это не так уж плохо.
Я похлопываю по переднему карману шорт:
— Всегда со мной. Пейдж, как это ни печально, стал моим новым лучшим другом.
Как изумительно на улице! Как приятно просто вдохнуть свежий воздух, увидеть зеленые холмы на побережье… В каком-то смысле это напоминает вчерашнее ощущение на пляже, когда ропот океана дал мне почувствовать себя такой живой. Когда мы идем по улице, меня вдруг осеняет, что, когда начались все эти проблемы с сердцем, я оказалась запертой в четырех стенах.
Наверное, из-за этого те немногочисленные подруги, которые у меня были, отдалились от меня. Потому что я сама отгородилась от них.
Кто знает?
Я знаю одно: очень приятно, когда морской ветерок обдувает лицо, и сейчас, именно в это мгновение, я счастлива.
По всей видимости, Кейд тоже замечает во мне перемену.
— Что с тобой?
— Ты о чем?
— Не знаю. Ты просто улыбаешься.
— Я счастлива. Разве это плохо?
— Нет, наверное. Но неужели от этого меняется походка? Ты как будто… подпрыгиваешь. Странно как-то.
Нет, я была права. Младшие братья сильно раздражают.
Я останавливаюсь, указываю пальцем на дом:
— Если будешь придираться, Кейд, лучше возвращайся домой. Так получилось, что мне здесь нравится — такое чувство, что я уже сто лет нигде не была, поэтому вольна ходить так, как мне хочется.
— Господи! — восклицает он. — Прости за то, что сказал правду.
Мы продолжаем идти, но уже молча. Тишина позволяет мне сосредоточиться на окрестностях. Вдоль улицы стоят дома, в основном больше и новее нашего и, скорее всего, все — арендованные. Так и живет Кэннон Бич: мало кто обитает здесь круглый год, как моя прабабушка, но многие приезжают на выходные и в отпуск, чтобы насладиться величием побережья Орегона. За некоторыми домами, то тут то там начинают появляться на утреннем ветру воздушные змеи.
Через пять или шесть кварталов от нашего дома перекресток — здесь наша дорога пересекает самую оживленную улицу города. Мы направляемся прямо к длинной череде магазинов, метрах в двухстах на восток. В первом магазине продаются только воздушные змеи и парашюты; интересно разглядывать все эти модели ярких цветов, но без папиной кредитной карточки я ничего позволить себе не могу. Однако папа сейчас резко ограничивает все траты, чтобы оплатить мои медицинские счета, поэтому я сомневаюсь, что он разрешил бы потратить здесь деньги. Рядом с магазином с воздушными змеями находится пара антикварных лавок, за ними картинная галерея, а дальше магазин одежды, где продаются в основном только купальники.
Наконец мы добираемся до кондитерского магазина. Как только вхожу внутрь, рот наполняется слюной. А носом тут же завладевает смесь сладкого блаженства — гигантские арахисовые плитки, трюфели всевозможных вкусов, печение «Орео», которое нужно макать в молоко, по меньшей мере пятнадцать разнообразных яблочных цукатов и самый большой выбор сливочной помадки, который мне доводилось видеть.
Как только мои чувства справляются со сладкими запахами, взгляд приковывает еще более «сладкое» зрелище. За прилавком стоит настоящий красавчик.
Не волнуйся, мое хрупкое сердечко!
На нем коричневый фартук, резиновые перчатки и бумажная шапочка, из-под которой выбиваются кудрявые пряди. К сожалению, приглядевшись внимательнее, замечаешь, что у него плутовской вид. Накачанный. А накачанные парни любят спортивных девушек. Я же таковой больше не являюсь. Увы, как раз наоборот.
Я — девушка, у которой проблемы медицинского характера.
Я — девушка, которую спорт может убить.
Я — девушка, которая не может пройти мимо привлекательного парня, но прекрасно понимает, что о нем даже мечтать не стоит, потому что он никогда не заинтересуется такой, как я. И дело не в том, что я не симпатичная, — когда хочу, я могу быть довольно привлекательной. Но давайте говорить откровенно: у меня есть недостатки… внутри и снаружи.
