Теперь остается только молиться, чтобы все сработало. Мне не хватает старого друга. Сегодня, когда мы обсуждали игру, я заметила проблески того Элла, которого когда-то знала. Где-то в глубине души я действительно его люблю — теперь только осталось показать ему это».
Я медленно закрываю дневник и смотрю на лица детей:
— Я хочу, чтобы вы, ребята, тоже попробовали. Хочу, чтобы вы сыграли в придуманную дедушкой и бабушкой игру.
— Друг с другом? — скептически спрашивает Бри.
— Это значит, что мне придется быть вежливым со своими сестрами? — уточняет Кейд.
— Ты будешь проявлять учтивость, Кейд. И если ты будешь к ним добрее, чем они к тебе, — ты выиграл.
Бри поднимает руку:
— А какой приз?
— Не знаю. Сначала я должна поехать в магазин — купить блокноты, чтобы вести подсчет. Сейчас я уеду, а когда вернусь, мы обговорим оставшиеся детали, включая и призы.
Энн подается вперед на своем кресле, сверля меня взглядом. Я понятия не имею, о чем она думает.
— Мам, а вы с папой будете играть?
Я пытаюсь улыбнуться.
— Не знаю, — негромко отвечаю я. — Сомневаюсь, что он согласится. Я думаю, если вы, ребята, начнете и он увидит, как у вас получается, — можно будет убедить его попробовать.
Она кивает:
— Значит, если мы будем очень стараться, то сможем помочь вам с папой перестать ссориться?
Я киваю в ответ.
Она все еще не сводит с меня глаз.
— Ты на самом деле думаешь, что это сработает? Я к тому, что это, похоже, сработало у бабушки Грейс, но подойдет ли эта игра для нашей семьи?
Хороший вопрос.
— Если мы этого захотим, — отвечаю я как можно более уверенно, хотя саму одолевают сомнения. — Если мы вложим в эту игру душу, как дедушка с бабушкой, проигравших здесь не будет. Поэтому она и называется «Шаги навстречу».
Глава 18
Бри
Как только мама рассказала нам об игре «Шаги навстречу», Энн убегает наверх, ясно давая понять, что хочет побыть одна — или, по крайней мере, подальше от меня. Ничего удивительного. Сегодняшнее утро было отвратительным, и я знаю, что она до сих пор злится на меня за мои слова.
Честно говоря, я не знаю, что выйдет из предложенной мамой игры. С одной стороны, мне кажется, будет неплохо, если мы будем чуть полюбезнее друг с другом, чем сейчас. Но что еще важнее…
А если я проиграю? Ох… можно только представить, как Энн будет мне тыкать в глаза своей победой! А еще хуже проиграть Кейду.
Нет, нельзя даже думать о проигрыше. Если уж придется играть, нужно обязательно выиграть, как я выиграла состязание по метанию камней!
Но до начала игры мне нужно кое-что сделать.
— Мам… пока ты будешь в магазине, можно нам с Кейдом прогуляться?
Кейд озадаченно смотрит на меня, но тут же берет себя в руки. Иногда этот парень сводит меня с ума, но, по крайне мере, он достаточно умен, чтобы понять — у меня родилась идея. Он подыгрывает мне.
— А… да, — протягивает он. — Было бы неплохо прогуляться.
— Конечно, идите гулять. Только держитесь вместе. И далеко не уходите. Меня не будет около часа.
Мама, кажется, вздыхает с облегчением, когда мы наконец-то миримся, хотя на самом деле это не так. Мне просто нужен Кейд. В доказательство того, что мы все еще злимся друг на друга за происшедшее на съемочной площадке, по дороге мы ни словом не обмениваемся. Но через десять минут мы уже стоим у кондитерского магазина, метрах в шести от дверей, и я вынуждена с ним заговорить:
— Значит, он здесь работает?
— Кто?
— Тот парень.
— Да, а что?
— Загляни в окно. Хочу знать, там ли он.
— Поэтому ты меня и позвала с собой? Чтобы я заглянул в окно?
— Просто посмотри и все, Кейд. Я хочу знать, там он или нет, прежде чем мы туда войдем. И один ли он. Пойди посмотри, и я куплю тебе шоколадку.
— Две, — требует он.
Я скрещиваю руки на груди и выдвигаю встречное предложение:
— Тогда ни одной.
— Хорошо, — бормочет он. — Одну.
— Договорились, — смеюсь я. — Но я согласилась бы на две и даже три, если бы ты лучше торговался.
Он пожимает плечами:
— Да ладно. Одна шоколадка все равно отличная награда за такую простую просьбу.
Кейд, насколько может, незаметно пробирается вдоль фасада, как раз под подоконником огромного окна, прячется за большую внутреннюю витрину, где выставлены соленые или, как их еще называют, морские ириски. Оказавшись на месте, он медленно поднимает голову и всматривается в окно, внимательно оглядывая магазин слева направо.
Когда его взгляд доходит до середины окна, он замирает и падает наземь.
— Что там?
— Ничего, — шепчет он. — Ничего… особенного.
Он продолжает лежать, потом по-пластунски ползет к углу здания, где я прячусь.
— Ну?
— Он там.
— Уверен?
— Еще бы, блин!
— Он тебя видел?
Кейд отводит взгляд и пожимает плечами:
— Наверное.
Я делаю глубокий вдох. Почему я так нервничаю? Вероятно… потому что он парень. Знаю, что Энн считает меня таким общительным человеком, который может легко заговорить с кем угодно, который без труда заводит друзей, но она ошибается. Трудно держать марку. Трудно заставить людей решить, что ты уверенный в себе человек, когда внутри у тебя в животе трепещут бабочки. Черт, готова спорить, у нее таких бабочек никогда не было. Однако были бы, если она хотя бы раз попыталась!
— И что дальше?
— Как это? Пойду посмотрю, симпатичный он или нет.
— Зачем?
— Ты совсем тупой? Энн познакомилась с парнем и ни слова не сказала об этом… никому. Это настораживает: значит, она что-то скрывает. Например, он показался ей симпатичным или что-то в этом роде. Утром, когда мы проезжали мимо, я плохо его рассмотрела, поэтому хочу взглянуть поближе.
— А какая тебе разница, как выглядит Тэннер?
Какая разница?! Мы здесь просидим целое лето, и, может быть, он тоже решит, что я симпатичная! Разумеется, этого я брату сказать не могу. Он, как обычно, все разболтает.
— А если он урод, но Энн этого не осознает, они полюбят друг друга, поженятся, у них родятся некрасивые дети? Я ее сестра, и мой долг — предотвратить подобное.
Он закатывает глаза, как будто не верит мне.
