— Куда-нибудь.
— А я могу с тобой?
— Прости. В другой раз.
— Почему? Что ты надумала?
Она долго смотрит на меня, как будто сама в себе не уверена. Потом с улыбкой решает:
— Начну с непредсказуемого поступка… и посмотрим, что будет дальше.
Я скрещиваю руки на груди и чуть наклоняю голову:
— Ты маме будешь говорить, куда идешь?
— У меня Пейдж в кармане. Со мной все будет хорошо. Кроме того, я вернусь задолго до того, как она закончит читать бабушкины дневники.
— А как же твой мобильный? Если нам нужно будет тебе позвонить?
Она пожимает плечами:
— Он разрядился. К тому же ты же сама знаешь, что здесь плохая связь. Но не волнуйся. Со мной все будет в порядке.
— Не знаю, Энн. Наверное, нужно предупредить маму.
Энн хмурится:
— Ты же прекрасно знаешь, что, если я стану спрашивать разрешения, мама ответит «нет». Или заставит брать тебя или Кейда с собой, чтобы вы присматривали за мной. Но сейчас я хочу немного просто пожить. — Она указывает на слова в ногах кровати. — Меня ждут великие дела. — И после паузы добавляет: — Знаешь что, я дам тебе пятьдесят очков в нашей игре на следующей неделе, если ты просто дашь мне уйти и ничего не скажешь маме.
Пятьдесят очков! Ни фига себе…
— По рукам, — не колеблясь ни секунды, соглашаюсь я. — Наслаждайся своей непредсказуемостью.
Глава 21
Энн
По пути в город есть на что полюбоваться — на воздушных змеев, плывущих над домами, на морских чаек, парящих на ветру, на белые пушистые облака, внезапно прибегающие с океана. Но я не могу оторвать взгляд от идущей впереди меня пары. Им лет по двенадцать. Слишком юные, чтобы смотреть фильмы для взрослых, не говоря уже о том, чтобы ходить на свидания, однако они шли, держась за руки, как будто вместе уже много лет. Они продолжают идти, они смеются, как будто на все в мире им наплевать.
Я ощутила укол ревности. Не к ним как к таковым, а к беззаботным людям вообще. Каково это — быть таким беззаботным? Каково быть импульсивным, не сдерживаться, просто показываться на людях, не боясь последствий? Каково не сожалеть ни о чем в конце дня и жить так, как будто завтра никогда не настанет?
Вот Бри такая. Держу пари, что она уже держалась за руки с парнями. Может быть, даже с парочкой из них целовалась. Конечно, ей-то уж никогда не приходилось бояться, что завтра никогда не настанет. Возможно, она не была бы столь непринужденной, если бы постоянно сражалась со страхом, что ее сердце может не выдержать.
Но в то же время, может быть, она такая непринужденная, потому что боится что-нибудь упустить.
Когда я подхожу к ряду магазинов, где находится кондитерская, то чуть замедляю шаг, чтобы выгадать немного времени и все обдумать.
А если я туда войду и выставлю себя полной дурой? А если он вообще меня не помнит? А если он решил, что на самом деле не хочет со мной гулять?
Смотрю на часы. Если я правильно запомнила, через пятнадцать минут у него заканчивается смена.
Настоящая неврастеничка!
Какая глупость! Почему меня вообще волнует, что он думает? Что бы сделала Бри? Готова спорить, что она собралась бы с духом и вошла в кондитерскую и заговорила с ним. Возможно, ей даже собираться с духом не пришлось бы, чтобы успокоиться. Неужели она настолько лучше меня? Господи, я почти взрослая. Неужели я не могу проявить интерес к парню, чтобы при этом учащенно не билось сердце?
Тогда почему так трепещет мое сердце?
Я делаю глубокий вдох… и заставляю себя перешагнуть порог.
Когда я вхожу в кондитерскую, звенит висящий на двери звоночек. Я жалею об этом звоночке — хотелось бы проскользнуть незамеченной. Но обратного хода нет. Звонок известил о моем приходе. И Тэннера… нигде не видно.
— Добрый день, — приветствует пожилой мужчина за стойкой. — Добро пожаловать в мой магазин.
— Здравствуйте… — лепечу я.
— Уже присмотрели себе что-то сладенькое?
— Угу. — Можно и Тэннера назвать конфеткой… на прошлой неделе при нашей встрече он именно таким и показался.
— По-моему, девушка неравнодушна к шоколаду. Я прав?
— Да. Наверное.
— Прошу вас, пробуйте все, что хотите, если это поможет вам принять решение.
И тут в двери за стойкой появляется знакомое лицо.
Я возьму вот эту, если не возражаете…
— Энн!
— Здравствуйте, Тэннер.
— Удивлен вашим приходом.
— Почему?
Он пожимает плечами:
— Не знаю. Ваша сестра сказала… Не знаю… Что вы не хотите меня видеть или что-то в этом роде.
Минутку. Бри была здесь?! За моей спиной? Чтобы познакомиться с Тэннером? Какое коварство!
— Серьезно? Я даже понятия не имела, что она приходила. Странно.
— Так что… Вы пришли что-то купить?
Если бы у меня на вооружении была милая, очаровательная улыбка, я сейчас обязательно ею воспользовалась бы. Но, честно признаться, так улыбаться я не умею и поэтому улыбаюсь просто застенчиво.
— Откровенно говоря, я зашла узнать… ну, понимаете… не передумали ли вы прогуляться. Вы как-то сказали, что могли бы показать мне город.
Тэннер, кажется, немного удивлен… но в хорошем смысле. Он смотрит на часы.
— Я заканчиваю через десять минут. Подождешь? — легко переходит он на «ты».
Старик за прилавком усмехается:
— Ради бога, Тэннер, никогда не заставляй даму ждать. Я доработаю за тебя эти десять минут. А вы, ребята, идите, развлекайтесь.
Когда Тэннер ведет меня к двери, чувствую, что сердце опять колотится. Но сейчас оно колотится иначе. Это меня не пугает. Я не боюсь того, что может случиться или не случиться в результате моего учащенного сердцебиения. Впервые за долгое время от бешеного сердцебиения я чувствую себя на удивление… счастливой.
Глава 22
Эмили
Чтение дневников Грейс дает мне возможность переоценить свою жизнь. Раньше я думала, что она не испытывала сомнений, но, глядя на жизнь бабушки ее собственными глазами, осознаю, что у нее были свои трудности, как и у всех нас. От этого знания испытания, которые мне преподносит судьба, легче не становятся, но, по крайней мере, я знаю, что с ними сталкиваюсь не я одна. Помню тот год, когда я окончила школу. Мамы рядом не было, чтобы поддержать меня, ее роль на себя взяла бабушка. Благодаря своим усилиям она получила особую награду «Лучшая мать года». Вспоминая об этом, хочется смеяться — и не потому, что это на самом деле смешно, а потому, что сейчас я сама настолько далека от подобной похвалы от своих детей. Что бы они написали на кубке? «Спасибо, мама, за то, что велела бросать друг в друга камнями»?
