– То есть… ты тоже прошел… через это? – прохрипел я, с трудом ворочая языком.
– Да. Правда, мне было сложнее.
– Понятное дело, – проговорил я, осторожно открывая глаза. – Думаю, без тебя я бы так и сдох, пытаясь задушить в себе ту пакость…
Виктор сидел рядом, прямо на земле, скрестив ноги так, как обычному человеку никогда не сделать. Бледный как смерть. Что вполне объяснимо. Быстрые и решительные действия в сфере второго внимания требует немалых усилий. Там все по другому. В мире, который многие мистики считают настоящим, а наш – иллюзией, отражением его. С непривычки и помереть можно, навсегда оставшись в зазеркалье. Душа там, а иллюзорная дохлая оболочка – тут. Труп называется.
– Ну и как ты? – спросила подошедшая Настя, с опаской глядя на мою грудь – думаю, кио кое-что видела, но до сих пор сомневается, не привиделось ли ей это.
– Хреново, – слабо усмехнулся я. – Подонком и сволочью жить гораздо проще.
– Ну, ты ж не в американский Конгресс баллотироваться собрался и не в президенты США, – резонно заметил Японец. – Так что, думаю, оно тебе без надобности.
– Возможно, – согласился я.
И снова зажмурился.
Вспомнилось всё. И бред насчет захвата Зоны, о котором думал на полном серьезе. И – главное – то, как расстался с Марией. Я этот ее последний взгляд, брошенный на меня, всю жизнь помнить буду. Вот ведь сволочь Пятиглазый, не мог просто взять и сдохнуть! Решил, тварь такая, в меня переселиться. Спасибо Японцу, помог эту паскуду придушить. Но на душе все равно гадко…
Я перевел глаза вниз и посмотрел на свою ладонь, вяло лежащую на бедре, ожидая увидеть в ней раздавленный кровавый комок. Но нет, не было там ничего. И рука была относительно чистой, если не считать въевшихся в кожу черных следов от порохового нагара и ружейного масла. Получается, очищение души – операция бескровная, но болезненная настолько, что далеко не все решаются на нее…
Тем временем Японец протянул руки ко мне.
– Ты чего? – невольно отшатнулся я. Отшатнулся бы сильнее, но не получилось – тело было словно ватное.
– Не дергайся, – сказал Виктор. – И терпи.
Его руки пришли в движение. Пальцы одной руки, жесткие, словно железные гвозди, вонзились мне в лицо. А пальцы второй – в ладонь, ту самую, что душила ками Пятиглазого.
– Т-твою… – выдохнул я. И заткнулся, боясь пошевелиться, дабы не сделать себе еще хуже.
От крайне болезненных нажатий пальцев Виктора по моему телу словно высоковольтный ток пустили. Оно непроизвольно выгнулось дугой…
И тут боль пропала. Я вдруг почувствовал, как в меня со всех сторон словно горячая река энергии хлынула. И я замер, впитывая ее от травы, кривых деревьев, серого неба, жалких лучей солнца, чудом просочившихся сквозь свинцовые тучи…
Не знаю, сколько это продолжалось – секунду или вечность. Но вывел меня из блаженного состояния бесстрастный голос Японца, прозвучавший откуда-то сверху.
– Всё. Теперь можешь вставать. И жрать. Сейчас для тебя это главное.
– Это всегда главное для любого мужика, – заметила кио. – Кстати, меня Настей зовут.
– Японец, – коротко ответил Савельев. И добавил: – Рад знакомству.
– Он у нас галантный, – простонал я, поднимаясь на ноги и при этом держась за дерево, столь кстати росшее рядом. – Когда никого не убивает. Кстати, не объяснишь, каким макаром ты так вовремя оказался в нужном месте?
– Тебя искал, – просто ответил Виктор.
– И на кой же я тебе сдался? – поинтересовался я, одновременно пробуя шевелить руками и ногами. Ничего так, шевелятся. Думаю, еще пара минут, и совсем восстановятся. Чем-чем, а искусством шиацу – японского пальцевого массажа – Савельев владеет в совершенстве. По ходу, если захочет, мертвеца из могилы поднимет запросто.
– Всё просто, – пожал плечами Савельев. – В Зоне слух прошел, что ты сумел каким-то образом вернуться в прошлое и спасти своего друга
[8]
.
– Понятно, – вздохнул я. – И ты решил повторить то же самое, чтобы спасти в прошлом свою жену и дочь.
Японец молчал. Только его лицо стало еще бледнее, хотя больше уже, казалось, некуда – и так белый словно стена, сложенная из силикатного кирпича.
– Боюсь, не получится, – покачал я головой. – «Второе сердце» – это уник. Уникальный артефакт. Реально чудо, что я его нашел, многие вообще не верят, что он существует. А без него в прошлое не попасть.
– Я тебя только что спас от жизни, которая намного хуже смерти, – глухо произнес Виктор. – А теперь прошу спасти меня от того же. Пойми, я не могу жить без них.
Я вздохнул. Да, Виктор в своем праве. И если я не помогу ему, Зона непременно спросит с меня по полной. Закон Долга, пожалуй, самый суровый ее закон, за игнорирование которого Зона карает сурово и безжалостно.
И тут меня осенило.
– Хорошо, – кивнул я. – Пожалуй, можно попробовать. Но учти – то, что я сейчас скажу, тебе не понравится.
– Говори!
– Ну, смотри, я предупреждал…
* * *
Японец смотрел на меня, как на умалишенного.
– Ты, случайно, вместе со вторым ками мозги себе не раздавил заодно? – наконец поинтересовался он.
– Просто не вижу другого выхода, – спокойно ответил я. – Это единственный человек в Зоне, да, пожалуй, и во всем мире, который настолько глубоко проник в природу артефактов. Думаю, только он сможет найти для тебя еще одно «второе сердце». Или создать его своими руками.
– Он убил мою семью! – прорычал Японец. – И я уничтожу его, сотру с лица земли!
Я усмехнулся.
– Заметь, ты пытаешься сделать это уже давно и до сих пор ничуть не продвинулся в этом вопросе. Что с твоими способностями довольно странно, не находишь?
В глазах Японца плескалась ярость. Похоже, сейчас он туго соображал, ибо гнев – плохой помощник в этом непростом деле. Поэтому я оставил Савельева беситься под кривым деревом, а сам направился на поиски снаряжения и более подходящего оружия, чем пара боевых ножей и КС-23 с несколькими оставшимися патронами.
Кстати, Настя занималась тем же. Причем основательно. Содрала с одного трупа черно-красный бронекомбез и влезла в него. Стоит себе, руками-ногами двигает, проверяет, не жмет ли где. И плевать, что у того комбеза вся спина кровищей залита. Главное, что он не прострелен нигде и смотрится ничего так на ее суперфигуре, все выпуклости и вогнутости облегает.
– Фыфу понравится, – кивнул я. – Только спиной к нему не поворачивайся.
Кио фыркнула и повернулась именно так, как я не рекомендовал. Только ко мне. Ну и нормально. Я теперь человек свободный, могу без зазрения совести любоваться на девчачьи прелести пониже спины…
