Правда, не учли они одного момента. Что с нижней площадки я вижу ноги стрелка, обутого в берцы, а он меня – нет. Поэтому я тихонько поднял «Вихрь» и двумя одиночными аккуратно прострелил лодыжки незадачливого охранника. А когда он упал на бок, третьим выстрелом прошил ему пулей окуляр фильтрующей маски, благо «кукла» была не в экзоскелете, а в таком же «борговском» бронике первого уровня, что я до сих пор таскал на себе.
Когда убитый упал, шаги над нашими головами немедленно прекратились, но сориентироваться в обстановке вторая «кукла» не успела. Над перилами лестницы, ведущей на второй этаж, стреляя на лету из своего «Вала», в красивом прыжке взвился Японец. И не успели его ступни коснуться лестницы, как наверху послышался тяжелый, глухой удар. Так падает бронированное, но уже безвольное мертвое тело, отброшенное к стене прицельной очередью.
– Неплохо, – пробормотал Кречетов, стоящий рядом со мной. – Признаться, я рад, что за все это время мне не пришлось встретиться с ним один на один.
Я усмехнулся про себя и ничего не ответил. Профессор даже не представляет, насколько он прав, ибо подожженный взрывпакет, засунутый в распоротый живот, это финал по-настоящему грустный и реально болезненный.
Пройдя мимо двух трупов, вооруженных «калашниковыми», мы поднялись выше на семь этажей. Восьмой аналогичным образом контролировала вторая пара «кукол», которую мы ликвидировали по той же схеме, как говорится, без шума и пыли.
Девятый этаж оказался пустым и мрачным, словно сталкерская жизнь – с выбитыми дверями квартир, мусором на полу, отвалившейся от сырости штукатуркой и облезлым октябрятским значком, валяющимся рядом с ржавыми лестничными перилами. Осколок прошлой жизни ныне взрослого человека, выжившего после чернобыльской аварии… Либо ребенка, умершего в минувшем веке от последствий радиоактивного облучения.
Мы вошли в одну из квартир, осторожно приблизились к окну, выходящему на проспект…
И замерли на мгновение от удивления. Ибо то, что происходило внизу, было слишком даже для Зоны с ее дикими нравами.
На другой стороне проспекта располагался магазин, по форме точно повторяющий булочную «Колосок» – такая же вытянутая бетонная «Н». Над магазином на стальных растяжках маячила выцветшая, побитая, но все еще читаемая вывеска, выполненная на украинском языке: «Мясо риба овочi». Также с моего места был виден торец здания, облепленный жутковатым кроваво-мясным мозаичным барельефом, выполненным строителями магазина в стиле эдакого советского модернизма – мол, мы не хуже прогнившего запада можем. Получилось, на мой взгляд, как минимум странно. Впрочем, в искусстве я не силен, может, так оно и надо.
Взгляд притягивал не барельеф, а то, что находилось перед ним.
В нескольких метрах от торца магазина торчал двухметровый крест, сваренный из обрезков рельс – не иначе, притащенных со станции Янов. К кресту, похоже, не веревками, а толстой ржавой проволокой было примотано чье-то тело с совершенно лысой головой. А рядом сновали «куклы», стаскивая к ногам распятого сухие ветки, старые доски и всякий другой горючий хлам.
«Куклы» были разными, очень разными – «борги», «вольные», фанатики Монумента и простые сталкеры работали плечом к плечу с мутантами. Преимущественно это были бюргеры и местами подгнившие зомби. Но среди них я заметил и одинокого ктулху, который, повесив голову с безвольно болтающимися щупальцами, тащил к кресту старую канистру советского образца, у которой на боку красной облупившейся краской было написано «Бензин». Вид у всех без исключения «кукол» был отрешенный, но деловитый. Это я хорошо рассмотрел, поднеся к глазу прицел своей СВД.
Впрочем, сейчас «куклы» меня интересовали меньше всего. Гораздо важнее было рассмотреть, кого же они собираются поджарить настолько средневековым способом.
И я, спасибо оптике, рассмотрел.
К кресту была привязана… Настя. Да-да, наш непобедимый киборг, так же безвольно свесившая вниз голову, которую какой-то изверг обрил наголо. А жаль, красивые были у девушки волосы… Интересно, у кого же рука поднялась на такое?
– Правее глянь, – произнес мне над ухом Савельев. Небось, тоже в оптику своего «Вала» пялится, и раньше меня нашел что-то интересное.
Я медленно двинул винтовку вправо… и невольно присвистнул.
Чуть в стороне от «кукольной» суеты, в тени развесистого дерева-мутанта, обнявшись, стояли те, кто безмолвно управлял целой кучей живых организмов, полностью подвластных их воле. Мутанты-псионики силы неимоверной, которой еще не видывала Зона.
Слева, жутко скалясь безгубым ртом, стояла одноглазая тварь, пролезшая следом за мной в этот мир из мира Кремля. По ходу, пропитанный радиацией климат Зоны пошел ей на пользу. Она явно выросла, как минимум на полголовы. Причем не только росту прибавила. И женские формы у нее налились – бедра расширились, бюст приподнял хламиду свободного покроя, в которой она сюда притащилась…
Глаз у нее, кстати, тоже изменился. Сейчас он прям лучился алым светом, словно кровавый барельеф напротив отражался в нем, словно в зеркале. Только, боюсь, не простое отражение это было, а страшная энергия разрушения, готовая в любую секунду вырваться наружу. Хорошо подпиталась тварь невидимыми излучениями Зоны. И, думаю, продолжает подпитываться. Если так и дальше дело пойдет, вырастет из нее монстр вселенских масштабов, и весь наш мир, все люди, его населяющие, будут у нее под контролем.
А рядом с одноглазой псионихой, нежно обнимая ее за талию, стоял не кто иной, как наш Фыф…
Только вот – наш ли?
Тот шам, которого я знал, никогда не допустил бы, чтоб над его Настей кто-то так глумился. Этот же стоит, угодливо улыбаясь и теребя пальцами кисточку на плетеном поясе одноглазой… Блин! Это ж волосы Насти искусно сплетенные в пояс, которым перехвачена талия псионихи! Вот тварина-то! По ходу, не просто отбила Фыфа у Насти, не просто поиздевалась над ней, обрив как китайского новобранца, но и решила убить на глазах практически бывшего мужа – который, кстати, ничего не имеет против.
Причем я ясно видел – Фыф не под ментальной «дурью». Не безвольная «кукла» он, а вполне себе соображающий мутант, прекрасно осознающий, что делает. Вернее, что они делают вместе с одноглазой. Любой сталкер знает, что два псионика, объединившие ментальные усилия, становятся намного сильнее, чем если бы они работали на одну и ту же тему, но поодиночке.
– Трехглазого надо первым валить, – проговорил за моей спиной профессор. – Эта тварь через него сигнал усиливает. Если он погибнет, ей потребуется несколько секунд, чтобы прервать контакт с ним и начать работать самостоятельно. Так что слышишь, Снайпер? Сначала его, потом ее.
– А самому что, слабо? – раздраженно бросил я.
– Ага, – отозвался Кречетов. – Посмотри внимательнее – они «в домике».
Я присмотрелся…
Точно! Вокруг сладкой парочки наблюдалось слабое марево, чуть заметное дрожание воздуха. Понятно. Их объединенных сил вполне хватило, чтобы поставить ментальный экран-«домик», поглощающий энергию пули. Чисто на всякий случай перестраховались после того, как услышали взрыв в начале проспекта. Грамотно, ничего не скажешь.
