Ричард и сам не смог бы сказать, что же именно отличало ее от них и почему его так очаровывала ее манера двигаться, поднимать брови, произносить слова. Он вспомнил, как однажды один из его агентов высыпал перед ним из сумки горсть только что вырубленных из скалы камешков. Ричард брал их в руки один за другим и пристально рассматривал. Он скорее предчувствовал, чем представлял, какому из них суждено украсить бальное платье, а какой, вставленный в золотую оправу, будет сиять на груди юной леди. Ричарду вдруг захотелось как можно больше узнать об этой леди: откуда она, что ей довелось пережить, о чем она мечтает, что чувствует и думает, однако у него не оставалось времени расспросить ее обо всем этом.
– Я вижу, ты нашла, чем развлечься в мое отсутствие.
Холодный голос Невилла заставил обоих вздрогнуть. Мужчины обменялись оценивающими взглядами. В воздухе повисла напряженная тишина.
Наконец Ричард улыбнулся.
– Я имел удовольствие беседовать с вашей женой. Не хотелось бы и впредь упускать такую возможность. Ричард Картер. – Он поклонился, протягивая Яну руку.
– Не думаю, что такая возможность вам представится еще. – Невилл до боли сжал запястье Хелены. – Завтра утром мы уезжаем, – бросил он Картеру через плечо, увлекая супругу к выходу.
Ричард смотрел ей вслед, пока она не исчезла в толпе. Внезапно лицо его просветлело, как будто в этот момент созрело решение, возникшее в его голове в тот момент, когда он впервые увидел эту женщину с галереи.
– До встречи в Дарджилинге, прекрасная Елена, – прошептал он, одним глотком осушая бокал.
7
Легкий корабль стрелой рассекал средиземноморские волны. Темная зимняя вода за кормой пенилась, поднимаясь к самым перилам. В резком, холодном ветре, казалось, еще можно было уловить теплые струйки, как последний привет солнечного лета, которым так славилась эта земля. Хелена поплотнее закуталась в длинное пальто, теплое, несмотря на довольно тонкую ткань. «Коза из Кашмира» – так объяснил Мохан Тайид. Хелена прижала к ушам меховую оторочку капюшона и так глубоко вдохнула соленый воздух, что у нее закружилась голова.
Джейсон мучился внизу морской болезнью. Несколько дней Хелена провела с ним, держа за голову и время от времени утирая ему лоб мокрым платком. Джейсона тошнило от качки, и тело его горело, хотя по временам мальчика прошибал холодный пот.
День проходил за днем, но улучшений не наступало. Иногда Хелену сменяла Джейн, и тогда она ненадолго проваливалась в тяжелый сон, из которого ее снова вырывал голос Джейсона. Хелена уставала, однако именно это спасало ее от гложущей сердце тоски. Это путешествие вернуло ее к жизни, освободив из заключения в чужом холодном доме. И каждая минута все больше отдаляла ее от Англии, от прежней жизни, от Мардж.
Мардж… По лицу Хелены, обжигая щеки, потекли слезы. Она вспомнила, как застыла посреди комнаты в ненавистном бальном платье, какие искры метал из глаз Невилл, когда по возвращении от Честертонов немедленно поднял прислугу и велел собираться. Они должны уехать сейчас же! Он ничего не объяснил Хелене и вел себя так, будто ее вообще не существовало. Однако Хелена чувствовала, что именно она виновата в этом спешном отъезде, больше похожем на бегство. Но что она сделала не так?
Еще не рассвело, когда две повозки, груженные множеством чемоданов и коробок, тронулись к гавани. Стук копыт эхом отдавался в гулких переулках. Набережная была пустынна. В тяжелом предутреннем тумане едва просматривались силуэты кораблей. Лишь на одном из них кипела жизнь. Люди бегали вниз и вверх по лестницам, перекрикивались, отдавали друг другу приказы. Наконец машина запыхтела, выталкивая из высоких труб облака дыма, еще более плотного, чем лондонский туман, и корабль нетерпеливо завибрировал.
Джейсон спал на руках у Мохана Тайида. Мардж коснулась влажной ладонью лица Хелены. «Господь благословит тебя, дитя», – едва успела прошептать захлебывающаяся слезами старушка, как вдруг холодная, будто стальная, рука потащила Хелену по трапу. А потом набережная стала удаляться, и темный силуэт Маргарет на фоне освещенных фонарями повозок все уменьшался, пока совсем не растворился в ночи.
Мардж сопровождала Хелену всю жизнь, от самого рождения, так что в детстве девочка даже думала, что у нее две матери. Это благодаря Маргарет семья более-менее оправилась после смерти Целии. Вынужденная стирать в ледяной воде и считать каждый пенни, Мардж никогда не жаловалась, хотя в доме сэра Чедвика жила в несравнимо лучших условиях. Миля за милей увеличивалось расстояние между ними. Хелена не знала, суждено ли ей еще увидеть свою старую няньку. Она чувствовала себя маленькой и беспомощной, словно игрушка, отданная во власть бушующих за бортом волн.
– Возьми.
Хелена вздрогнула. Ян протягивал ей аккуратно сложенный платок. Тот самый, шелковый, с изящно вышитыми белым по белому его инициалами. Хелена помедлила, вспомнив их первую встречу на берегу, такую внезапную и оказавшуюся роковой. Но сейчас она была благодарна Яну за участие. Хелена подумала, что впервые не чувствует в его присутствии ни тревоги, ни страха. От Невилла веяло каким-то странным спокойствием, и это озадачило Хелену.
– Джейсону не полегчало?
Она утерла лицо и высморкалась, прежде чем кивнуть:
– Он спит.
– Хорошо, – ответил Невилл. – Пусть поправляется. Тебя это тоже касается. – Она удивленно посмотрела на мужа. – Ты чересчур похудела в последнее время.
Она не знала, что ответить, и потупила глаза. Ян оперся на перила и закурил, прикрывая спичку ладонью.
– Там Греция. – Он коротко кивнул в направлении берега, узкой полоской едва просматривающегося вдали.
Хелена сузила глаза, пытаясь лучше разглядеть терракотовые скалы.
– Уже? – тихо спросила она со сжавшимся от волнения желудком.
Ян гордо, почти с нежностью погладил перила. Они были черные, как и внешняя металлическая обшивка, палуба и трубы. Снаружи в цветах корабля преобладал черный, в то время как изнутри стены и мебель в уютных каютах мерцали красноватыми оттенками дорогого дерева, а ковры и паласы имели яркий пурпурный, фиолетовый или оранжевый цвет.
– «Калика» – самое быстрое судно из тех, что были построены за последние два года, – сказал Ян. – Ненавижу тратить время попусту.
– «Калика»?
– Обычно ее называют «Кали», что означает «черная». Супруга Шивы и ипостась великой богини Дурги, она олицетворяет разрушение и смерть. На юго-востоке Индии есть одна набережная, спускающиеся к Гангу ступени – гатс, из-за частых эпидемий холеры ее назвали кали гатс. Отсюда и происходит название Калькутта.
Хелена не смогла унять дрожь и еще плотнее укуталась в пальто.
– Может, не стоило давать кораблю такое ужасное название?
– Индусы считают иначе, – возразил Ян. – В конце времен мир захлестнет большая волна разрушения, так говорят их священные тексты. Смерть и разрушение – неотъемлемые спутники жизни. Без них невозможно ее обновление. Отрицать смерть – значит отворачиваться от действительности. Ты должна с этим согласиться, ведь твоя судьба дважды менялась в результате чьей-нибудь смерти: первый раз, когда ты переехала в Корнуолл, и второй, когда за меня вышла.
