– Что ты задумал? – наконец спросил его «турок». – Для чего я добывал все эти сведения?
«Господин» склонился над столиком и погасил сигарету в хрустальной пепельнице.
– То, что ты сейчас рассказал, лишний раз убеждает меня, что все на свете продается и покупается, – сказал он так тихо, будто разговаривал с самим собой.
Носком до блеска начищенного сапога он придвинул стоявший у камина табурет с подушкой и положил на него ноги одну на другую. Потом откинулся в кресле и некоторое время смотрел на Мохана, опершись загорелыми жилистыми руками о подлокотники.
– Во что ты оцениваешь ту дикую кошку с побережья, Мохан?
«Слуга» сдвинул брови.
– Что ты задумал?
– Пока не знаю. – Положив голову на спинку кресла, его собеседник рассматривал замысловатые лепные гирлянды на потолке, как будто не обращая никакого внимания на «турка», вперившего в него сверкающие черные глаза. – Не исключено, что я на ней женюсь.
– Это несерьезно.
– Почему? – весело отозвался «господин».
– Потому что это уже не игра, Ян! – шепотом, но с угрозой в голосе ответил «слуга».
– Кто же может помешать мне сделать из этого игру, уж не ты ли, Мохан?
Он испытующе посмотрел на собеседника.
Тот тряхнул головой, не то сердито, не то испуганно.
– Я не понимаю тебя.
– Тебе и не надо. – «Господин» остановил взгляд на расписанном узорами циферблате часов, тикающих под стеклянным колпаком на каминной полке, и поднялся с кресла. – Мне еще надо переодеться к чаю. Заодно посмотрим, заглотила ли мою приманку наша высокородная рыбка.
В «Оксли» давно уже погасили свет, а на верхнем этаже господского дома усадьбы «Край Света» все еще тлел огонек под стеклянным колпаком керосиновой лампы. Хелена смотрела в потолок, в то время как ее мысли блуждали каждая сама по себе, догоняя и обгоняя друг друга. То же самое они делали днем, пока их хозяйка слонялась из угла в угол, не находя себе места. В комнате было холодно, тем не менее Хелена задыхалась. Откинув одеяло, она вскочила с кровати и, шлепая босыми ногами по неровному дощатому полу, подошла к окну.
Дождь еще не кончился. За его монотонным шумом слышался морской прибой. Хелена распахнула створки и с наслаждением вдохнула холодный воздух. Она всегда мерзла, с тех самых пор, как ступила на английскую землю, а после смерти матери сердце ее словно превратилось в ледышку. Хелена тосковала по солнцу, теплу и той беззаботной жизни, которую вела когда-то в Греции. «Неужели мне суждено мучиться так до самой смерти?» – подумала она.
Где-то рядом зашелестела крыльями птица и взлетела, оглашая окрестности истошным криком: «Май! Май! Май!» А потом Хелена услышала стук копыт. Он участился, словно лошадь перешла на галоп, и постепенно рассеялся в ночи.
Быстро захлопнув окно, Хелена снова забралась под одеяло, такое старое, что пух, которым оно было набито, успел сваляться в твердые комочки. Сердце ее никак не желало успокаиваться. Хелена почувствовала, как к горлу подступили слезы и глаза под сомкнутыми веками увлажнились. «Я обязательно найду выход, – прошептала она. – Он должен, должен быть».
3
– Если нам удастся выручить за мебель хотя бы полторы сотни фунтов, мы покроем часть долга.
Хелена положила перьевую ручку рядом с листком бумаги со столбиками цифр и подула на сжатые кулаки. Несмотря на жарко натопленный камин, воздух на кухне оставался сырым и холодным, особенно по утрам. Словно туман с улицы проникал сквозь стены. Хелена отломила кусочек липкого овсяного печенья, которое Маргарет отлично умела готовить, обходясь небольшим количеством масла и сахара.
– И что? – Старуха перегрызла нитку и с довольным видом осмотрела свежую заплатку на рубашке Джейсона. – Чем ты собираешься покрывать остальное? Пятьсот пятьдесят фунтов! На что мы будем жить?
Хелена пожала плечами.
– Можно найти место гувернантки или швеи. Я одолжила у пастора воскресную газету, там есть несколько подходящих объявлений. Вдобавок к ним он дал мне кое-какие адреса в Эксетере.
Хелена старалась говорить спокойно, но Маргарет уловила в ее голосе неуверенные нотки. Она сидела напротив своей госпожи, все еще в трауре, темные волосы с проседью собраны на затылке в тугой узел. Чуть слышно вздохнув, старушка потянулась через стол и взяла холодную, перепачканную чернилами руку Хелены.
– Я не хочу тебя расстраивать, дитя, но мы обе знаем, что, кроме нескольких греческих фраз, которые до сих пор не выветрились из твоей памяти, все твое образование – это книги, которые ты читаешь здесь. Вряд ли этого хватит…
В этот момент ударил дверной молоток – и словно гром прокатился по дому.
Хозяйка и служанка вскочили.
– Боже мой, кто бы это мог быть… – пробормотала Маргарет, бросая рубашку Джейсона на стол между бумагами Хелены и очищенными на обед картофелинами и свеклой.
– Очевидно, кто-то принес запоздалые соболезнования, – усмехнулась Хелена, возвращаясь к своим счетам. – Перед похоронами мы их получили слишком много.
Она чувствовала себя усталой и нервничала. Ночью ей лишь ненадолго удалось погрузиться в беспокойный сон, полный кошмаров, которых Хелена уже не помнила. Она еще раз прошлась по столбикам цифр в надежде найти в расчетах ошибку, позволяющую изменить итоговую сумму на большую. Вполуха Хелена слышала скрежет замка входной двери и разговор Маргарет с нежданным визитером. Вскоре дверь захлопнулась, и на пороге закопченной кухни снова возникла фигура старой служанки.
– К нам действительно пришли, – удивленно прошептала она.
Не поднимая глаз, Хелена наморщила лоб.
– Разве ты не сказала, что отец…
– К тебе джентльмен, Хелена.
Хелена рывком вскинула голову.
– Ко мне?
– Милостивой госпоже лично в руки, – объявила Маргарет, торжественно вручая визитную карточку, которую Хелена приняла у нее, помедлив.
На прямоугольном кусочке картона с бархатистой кремово-белой поверхностью чернели буквы. Только имя. Ни адреса, ни титула, ни должности.
Ян Невилл.
Дверь в гостиную осталась открытой. В полумраке неосвещенной комнаты Хелена разглядела фигуру посетителя. Он стоял к ней спиной, погруженный в созерцание картины. Хелена подумала о том, какой непривлекательной выглядит она по сравнению со своей красавицей матерью, и сама удивилась тому, что это ее заботит. Они мало кого знали в этих глухих краях, тем не менее вошедший в комнату человек показался Хелене не совсем чужим. Она поймала себя на том, что чуть-чуть боится его, и глубоко вздохнула.
– Мистер Невилл?
Он повернулся так развязно, словно собирался сказать ей какую-нибудь дерзость. В льющемся из низких окон тусклом свете возникло насмешливое лицо.
