Но желающих не находилось. Пар все сильнее и сильнее бил
из-под колес паровоза. И тут из толпы выскочил розовощекий молодец, запрыгнул
на железную махину, уселся рядом с трубой и, взмахнув рукой, крикнул: —
Поехали!
Лишь Иван-дурак бродил среди веселой толпы непривычно
трезвым. Вон уже в сторонке поп Гакон, пришедший на смену попу Гапону, венчал
Илью с Аленой, Никитича с Забавой и Алешу с Лизой. Вон и Емеля с Несмеяной в
опочивальню удалились. А Марьюшка все не шла. Наконец не выдержало у дурака
сердце, оседлал он Гнедка, да и помчался к дому.
Перед домом пальма стояла, игрушками украшенная, возле нее
тридцать три богатыря в чехарду играли. Увидав Ивана восьмой богатырь радостно
завопил:
— Иван! С Новогодьем! Тебе Марья записку оставила,
возьми!
И протянул Ивану грамотку берестяную. Сразу у дурака
сердечко захолодело, но не подал он виду, а взял грамотку, да и стал читать:
«Иван! Дурачок мой! Прости...
Не судьба нам, видно, вместе жить-поживать да детей
наживать. По нраву ты мне пришелся, но не было, видать, настоящей любви у меня.
И когда увидела я мудреца Кубатая, поговорила с ним, да семечки мы вместе
пощелкали, загорелась у меня истинная Любовь в сердце.
Все мне Кубатай рассказал. И про то, что Русь наша —
остров невеликий, и про то, как на большой земле люди живут, на железных
лягушках по кочкам скачут, да проблемы мудрые решают. А еще мне Кубатай
рассказал, кем я была до включения поля окаянного, этномагического. И очень мне
это по сердцу пришлось. Так что — не серчай. Уезжаю я с Кубатаем, буду
жить на большой земле, работать по профилю. А тебе, Иван, другая судьба
назначена. Защищай землю русскую, дерись с басурманами подлыми, за
собакой-князем приглядывай. Прощай. Твоя Марьюшка.
P.S. Лихой джигит Кубатай шлет тебе привет. Просит не
обессудить, коли что не так.»
Бросил Иван грамотку под ноги, повернулся, да и побрел ко
дворцу Владимира, Гнедка в поводу ведя. Ох, как грустно у него на душе было!
Ох, как тягостно! И не в том дело, что Марья с мудрецом убежала, негоже
богатырю из-за женщины переживать. Русь-то, она невелика есть! И как же ему ее
защищать от басурманов, коли их сами русичи и придумали! Зачем жить, когда все
вокруг — понарошку?
— Дяденька богатырь! — крикнул пробегающий мимо
мальчик, грызущий свежий стебель сахарного тростника. — А вы коня сможете
поднять?
— Смогу... — ответил Иван.
— А если я на коня сверху сяду — осилите? Или
слабо? — продолжал хитрый малец. Улыбнулся Иван детскому лукавству, да и
махнул рукой:
— Садись!
Забрался пацан на коня, выхватил из-за пояса сабельку
деревянную, да и стал ей махать — точь-в-точь, как Кубатай в походе. Иван
поднатужился, взвалил Гнедка на плечи, и продолжил путь ко дворцу. А там уже
свадьба была в самом разгаре. Боян Воха на гишпанском инструменте играл и пел:
«Какая свадьба без Бояна...» Илья с Алешей боролись понарошку, Никитич на
забаву смотрел ласково. И даже пес Владимир, как выпил жбан зелена вина, стал
почти хорошим. Простой парень, свой в доску.
— Иван! — крикнул дураку Алеша. — Куда ты
убежал? Пошли, пить будем, былины слушать, о любви говорить! Пошли!
— Сейчас, Алешенька, — сказал ласково Иван. —
Мне уж полегчало.
А пацан, что на Гнедке сидел, сабелькой помахивал, да и
кричал тонким голоском:
— Ах ты нечисть басурманская! Не топчи землю русскую!
Не неволь красных девиц! Есть теперь богатырь, что даст вам отпор! Это я,
Лумумба сын Иванович!.. Дяденька богатырь, а я смогу богатырем стать?
— Сможешь! — смахивая плечом слезу сказал
Иван. — Спасибо, малец. Понял я теперь, пока не перевелись на Руси сердца
отважные да души простые, найдется для богатыря работа... Пусть Русь
наша — остров маленький, пусть! Зато мы, русичи, душой богаты! Надо
будет — еще врагов выдумаем, захотим — весь мир островом сделаем! Все
нам по плечу, хоть и не все по сердцу.
Задумался малец, видать, над словами мудреными, и блеснула в
его глазенках искра отваги богатырской. А Иван стоял посреди народа веселого,
Гнедка на вытянутых руках держа, и снежок новогодний на голову его дурную
падал, покрывая ее сединой преждевременной.
— Быть мне воеводою, — прошептал Иван. —
Быть! А с тобой, Кубатай-хитрец, и с тобой, Марья-разлучница, мы еще
встретимся!
На том мы наших друзей и оставим, читатель. Впереди им еще
много дел предстоит, пусть хоть в праздник от наших глаз спрячутся. А
Русь — она стояла, стоит, и стоять будет!
Алма-Ата.
Декабрь 1993 г. — январь 1994 г.
