– Та же самая сумма, как и у испанца.
– Я объяснил, что семье неоткуда взять такие большие деньги, и уж тем более в столь короткий срок. Мужчина говорил без ошибок, на восточноафриканском английском. Высшее образование, я бы сказал. Требования были абсолютно неприемлемые, и он это знал. Я спросил, как чувствует себя Томас, но парень не ответил…
Анника подняла на него глаза.
– Кем ты представился?
– Коллегой и другом семьи.
– Не работодателем?
– Формально шведское правительство не участвует в этом.
Анника смотрела в окно. Ночное небо было красным из-за огней городской иллюминации со своеобразным оттенком, который придавал ему загрязненный воздух.
– Что еще он сказал?
Халениус с сомнением посмотрел на нее.
– Томас умрет, если выкуп не будет доставлен завтра до десяти ноль-ноль местного времени. Послушаешь запись?
Она покачала головой.
Он взял ее за руку.
– На это уйдет какое-то время. Большинство историй с похищением обычно продолжаются от шести до шестидесяти дней. Возможно, тебе придется заплатить за его освобождение.
Анника высвободила руку.
– И полиция не может ничего сделать? – спросила она.
– У Интерпола в Брюсселе есть формат JIT, Joint Investigation Team
[10]
, они соберут и подытожат информацию обо всех случаях и передадут ее дальше во все заинтересованные инстанции. Государственная криминальная полиция направляет двух человек в Найроби для координации действий с местными властями, они будут работать через шведское посольство. Наше министерство выделяет Ханса и Ханса Эрика.
Анника кивнула, знала, что шведская полиция не может официально действовать в другой стране.
– А кенийская полиция?
Халениус сидел молча несколько мгновений.
– Кенийская полиция известна своими изнасилованиями и своей коррупцией. Я был там на Рождество несколько лет назад, и тогда, по их информации, они собирались провести облаву с целью изъятия незаконно находящегося у населения оружия на северо-западе Кении. И из всей той части страны сразу как ветром сдуло женщин и детей. Просто полиция обычно насилует всех, кто попадает им под руку при рейдах такого типа. Это приводит к ужасным проблемам, поскольку многие стражи порядка больны СПИДом, и, когда женщина оказывается изнасилованной, от нее отказывается собственный муж. Если мы сами выйдем на контакт и привлечем кенийскую полицию, очень велик риск, что они потребуют часть суммы выкупа. Тогда все получится опаснее и дороже…
Анника замахала рукой:
– Никакой кенийской полиции. А сомалийская?
– В Сомали фактически нет правительства и государственного управления начиная с 1991 года. Там имеется структура под названием Somali Police Force, но я не знаю, осуществляют ли они какую-то деятельность.
Анника потерла руки о колени.
– Мы поговорим с парой других организаций тоже, – продолжил Халениус, – но тебе необходимо оценить свои возможности. Мы можем оказаться в ситуации, когда ты будешь вынуждена заплатить выкуп. У тебя есть какие-то средства?
Она посмотрела в сторону комнаты детей.
– Страховые деньги от виллы в Юрсхольме.
Им все выплатили наконец почти через два года после пожара. Чуть больше шести миллионов крон лежали на счете в Хандельсбанке, это ведь едва ли миллион долларов. У нее имелись целых две сотни тысяч на другом счете, деньги, которые ей удалось сэкономить за год в США.
– Преступники дадут о себе знать самое раннее только завтра вечером. Но если нет возражений, я приду снова, как только проснусь. Необходимо кое-что приготовить.
– А тебе разве не надо заниматься работой? – спросила Анника.
– Ну да, – сказал он. – Именно это я и делаю.
Вешалка загремела, когда он снял свою куртку. Анника тяжело поднялась с дивана и встала в двери в прихожую. Халениус выглядел усталым. Его шевелюра казалась еще более редкой, чем она представляла себе.
– А что именно надо приготовить?
Он почесал голову так, что каштановые пряди волос встали торчком.
– Здесь все в принципе зависит от твоего желания, захочешь ты сама делать остальное или получать помощь от нас.
Анника почувствовала, как на нее нахлынула волна паники.
– Не сама, – сказала она.
Халениус кивнул.
– Нам надо организовать некий центр, где мы сможем работать, с оборудованием и всем необходимым…
– Спальня подойдет?
– Нам понадобится вести журнал всего происходящего. Распределить роли, например, я переговорщик, а на тебе будет логистика. Твоей задачей в таком случае станет смотреть, чтобы техника работала, а у нас были еда и кофе и мобильные телефоны заряжены. Так годится?
Анника даже выпрямилась от удивления, сейчас за две десятых секунды она превратилась из переговорщика в кухарку.
– Если на твой домашний телефон позвонят в мое отсутствие, ты сначала должна включить запись и только потом отвечать, – предупредил он. – Если это будут похитители, не говори, что ты жена Томаса. Назовись нянькой и объясни, что все вышли на время. Потом сразу же перезвони мне. У тебя есть все номера в моем имейле.
– Помнишь, что я сказала тебе, когда мы встретились в первый раз? – спросила она. – Самое первое предложение?
Джимми Халениус застегнул молнию на куртке и сунул портфель под мышку, а потом, тщательно натягивая перчатки, ответил.
– «Я думала, что только мелкие преступники носят имена с окончанием на «и», – процитировал он. – Так ты сказала. И «почему нет никаких беглых убийц по имени Стиг Бьёрн?».
Он одарил ее торопливой улыбкой, открыл входную дверь и ушел.
День 3
Пятница 25 ноября
ШВЕДСКИЙ ОТЕЦ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ ТОМАС В ПЛЕНУ В КЕНИИ
Андерс Шюман протер очки рукавом рубашки и изучил первую страницу придирчивым и по возможности объективным взглядом.
Она получилась одной из лучших за весь год. Не только из-за того, что они единственные поведали сенсационную новость, но также и потому, что Томас Самуэльссон просто шикарно выглядел на фотографии. Блондин, красавец, спортивный, благородной наружности и улыбающийся, из тех, какими хотят быть все шведские мужчины, мечта любой женщины.
Конечно, заголовок чуточку не соответствовал истине. Чада Томаса и Анники ходили в школу и вряд ли могли считаться крохами, и никто, собственно, не знал, в какой стране сам Самуэльссон находился, однако составители анонсов предпочитали равные по длине строчки, а Сомали не помещалось, нижний ряд выходил слишком длинным. Хотя это уже были детали, уж точно не способные вызвать порицания со стороны парламентского уполномоченного по вопросам печати. Опять же заголовок чуточку противоречил грамматике, но на подобные языковые нюансы даже Шведская академия сегодня закрывала глаза.
