Анника распаковала свой компьютер. Даже механические движения остались теми же самыми: сунуть вилку в розетку, поднять экран, включить машину, войти в Сеть. У Берит появились седые волосы, и она поменяла очки, в остальном мир мог крутиться вокруг нее с таким же успехом, как и в ту пору, когда ей было двадцать четыре года. Именно тогда жарким летом молодую женщину нашли мертвой за надгробием на кладбище. Сейчас стояла холодная зима и женщины лежали в лесу за детским садом. Или на парковочной площадке. Или на улицах среди вилл, или…
Анника наморщила лоб.
– Послушай, – окликнула она Берит, – осенью не случалось убийств женщин в Стокгольме? Вне дома?
– Не больше чем обычно, по-моему, – ответила та.
Анника вошла на mediearkivet.se, платный сайт, куда большая часть средств массовой информации Стокгольма складывала опубликованные у них статьи и прочие материалы. Забила в поисковик «женщина убитая стокгольм» после 1 августа того же года и получила несколько попаданий. Однако речь шла не о полноценных статьях, а о заметках, прежде всего из «Моргонтиднинген».
В конце августа на парковочной площадке в Фисксерте около Стокгольма нашли мертвую женщину пятидесяти четырех лет. С ножевыми ранениями в спину. Ее муж ранее заработал небольшой тюремный срок за то, что избивал ее и угрожал ей. Его задержали за это убийство, но потом отпустили ввиду отсутствия доказательств. Поскольку супруга забрали сразу, данное событие не вышло за рамки короткой новости в разделе происшествий в Стокгольмском регионе. Его представили как семейную трагедию.
В той же рубрике она обнаружила следующую заметку, опубликованную неделю спустя. Девятнадцатилетнюю иммигрантку убили на популярном пляже на озере Уллна в Арнинге, к северу от столицы. Смерть наступила в результате многочисленных ножевых ранений. Ее жениха, приходившегося ей кузеном, арестовали по обвинению в данном преступлении. Однако он отрицал свою причастность.
В середине октября тридцатисемилетнюю женщину, мать троих детей, нашли зарезанной на улице в Хессельбю. По подозрению в этом душегубстве задержали ее бывшего мужа. Арестовали его, в конце концов выпустили или приговорили, было из материала неясно.
Кроме того, некое количество убийств или насилия со смертельным исходом имело место в других концах страны, но заметки о них оказались еще короче.
– Послушай, Анника, – сказал Патрик, горой выросший сбоку от нее. – Ты не могла бы проверить один пожар в Соллентуне? Опять началась та же история – бабы перебарщивают с рождественскими подсвечниками. Сделай обзор о том, как плохо шведы умеют использовать огнетушители и не меняют батарейки в пожарных датчиках, может получиться дьявольски хороший потребительский материал для всех и каждого. Тогда тебе не придется освещать пожары…
– У меня мертвая мамаша около детского сада, – ответила Анника.
Патрик моргнул недоуменно.
– Но там же ерунда, – пробормотал он.
– Четвертое убийство после моего возвращения, – сказала она и повернула к нему компьютер. – Все женщины, все из Стокгольма, все зарезаны. Подумай, а вдруг ты что-то упустил? Вдруг у нас действует серийный убийца?
Шеф редакции новостей явно смутился.
– Ты так считаешь? Как она умерла? Где это было, в Бреденге?
– В Аксельберге. Ты же видел снимки, что сам думаешь?
Патрик оглядел редакцию и вытащил из памяти фотографию с вывернутым корнем. Пока он видел только кучу снега. Его взгляд прояснился.
– Серийный убийца? – ухмыльнулся он. – Пустые мечты!
Потом повернулся на каблуках и отправился со своими пожарами к какому-то другому репортеру.
– Так это тебе подкинули, – сказала Берит. – Мать маленького ребенка? Развод? Ей угрожали, но никто не воспринял ее заявление всерьез?
– Вероятно, – согласилась Анника. – Полиция еще не обнародовала ее имени.
Без имени не могло быть и речи о том, чтобы найти адрес женщины и ее соседа, и тем более о какой-то истории, если несчастную и в самом деле убили.
– Что-то интересное? – спросила Анника и кивнула на текст Берит, одновременно вылавливая из сумки апельсин.
– Ты помнишь Алена Тери? О нем еще писали прошлой осенью.
Анника порылась в памяти. Прошлой осенью она была поглощена «Движением чаепития» и выборами в американский конгресс. Покачала головой.
– Французский бизнесмен, взорвавшийся на своей яхте около Пуэрто-Бануса, – сказала Берит и посмотрела на нее поверх очков.
Анника задумалась.
Пуэрто-Банус, белые лодки и синее море, именно там она сошлась с Томасом снова, в комнате рядом с автострадой в отеле «Пир». Она занималась отравлением газом семейства Сёдерстрём, а Томас в ту пору жил вместе с Софией Гренборг, но находился в Малаге на конференции и там изменил своей новой подруге с Анникой.
– На «ютьюбе» еще выложили фильм, – продолжила Берит, – подтверждавший, что Ален Тери являлся самым крупным работорговцем в Европе. Вся его бизнес-империя служила лишь фасадом для контрабанды африканских молодых людей в Европу и их эксплуатации до смерти, при необходимости.
– Звучит как клевета на покойного, – сказала Анника, бросила кожуру от апельсина в корзину для бумаг и отломила себе дольку. Она оказалась кислой, как лимонная кислота.
– Согласно «ютьюбу», сейчас в мире больше рабов, чем когда-либо, и они никогда не были столь дешевыми.
– Томас придерживается того же мнения, – кивнула Аника, скривилась и взяла новую дольку.
– «Фронтекс»
[2]
, – буркнула Берит.
Анника отправила остатки апельсина вслед за кожурой.
– Точно. «Фронтекс».
Томас и его странная работа.
– Мне кажется, это опасно, – сказала Берит. – «Фронтекс» сам по себе – невероятно циничный эксперимент, новый железный занавес.
Анника вошла на свою страницу в «Фейсбуке» и проверила, какими новостями поделились ее коллеги.
– Цель, – продолжила Берит, – состоит в том, чтобы отрезать бедный мир от европейского изобилия. А при такой центральной организации местным правительствам удается отвезти от себя реки критики. Вышвыривая из своих стран людей, они просто могут ссылаться на «Фронтекс» и две свои руки, примерно как Понтий Пилат.
Анника улыбнулась ей.
– И ты еще в молодости входила в группы поддержки Национального фронта освобождения Южного Вьетнама, – заметила она, не отрывая взгляда от экрана своего компьютера.
Ева Бритт Квист собиралась в театр вечером, во всяком случае, если ей верить. Патрик перекусил фастфудом сорок три минуты назад, а Пелле Фотограф сделал коллаж из снимков, опубликованных в «Квельспрессен» летом 1975 года.
