Его волосы были более или менее в порядке, когда он вернулся, вероятно, причесал их перед зеркалом, хотя прореха в рубашке осталась, пуговица явно оторвалась.
– И каким образом? – спросила Анника. – У меня же нет счета ни в одном из кенийских банков.
Он сел рядом с ней на кровать, а не в офисное кресло.
– Наверное, тебе придется поехать туда и открыть его, или мы найдем кого-нибудь, кому ты сможешь переслать деньги.
Анника изучала его лицо. Его голубые как небо глаза имели красную окантовку.
– Ты знаешь кого-то, – констатировала она. – Думаешь о ком-то.
– Фрида Арокодаре, – ответил он. – Она делила с Энжи комнату, когда они учились в университете. Нигерийка, работает в ООН в Найроби.
У него были самые голубые глаза, какие она когда-либо видела, чуть ли не светящиеся. Откуда краснота вокруг них? Он плакал? С чего бы это? Или, пожалуй, причина в аллергии? В таком случае на что? Она протянула руку и коснулась его щеки. Халениус напрягся, его реакция передалась матрасу под ней. Она убрала руку.
– Неужели мы действительно можем сделать это?
Он посмотрел на нее.
– Что? – спросил тихо.
Анника открыла рот, но оставила вопрос Халениуса без ответа. Вовсе не потому, что не знала, как ответить на него, она прекрасно знала, чего именно они не могли позволить себе, чувствовала это всем своим телом и наиболее интимными его частями, знала совершенно точно.
«О нет, – подумала она. – О нет, неужели так бывает?»
Халениус поднялся и отошел к компьютеру, и Аннике показалось, что одной рукой он специально прикрывал промежность.
– Грегуар Макуза написал полемическую статью в «Дейли нэшнл» пять лет назад. Когда еще числился в университете. И в ней он резко критиковал «Фронтекс», то, как несколько стран, учитывая лишь собственные интересы, превратили закрытые границы во что-то вроде всеобъемлющего предписания сверху вниз, лицемерие расцвело пышным цветом, ведь уровень эксплуатации нелегальных мигрантов в Западной Европе не знает аналогов во всей мировой истории…
– «Дейли нэшнл»?
– Восточноафриканская газета. И надо признать, его статья дает повод для размышления. Приведенные им аргументы разделяют многие критики «Фронтекса» сегодня. В будущем он смог бы преуспеть как полемист, если бы пошел по этой дороге.
Халениус сел в офисное кресло и отъехал на нем назад так, что оказался у порога.
– Взамен он выбрал стать новым бен Ладеном, – сказала Анника, потянулась к куче газет и выловила оттуда последний номер «Конкурента». Первую полосу украшала картинка из видеоролика, где мужчина в тюрбане пялился прямо в камеру.
– Твое сравнение несколько хромает, – заметил Халениус. – Бен Ладен происходил из ужасно богатого семейства. Семейство же Грегуара Макузи принадлежало к тутси, хотя, похоже, не занимало высокого положения в обществе. Его отец учительствовал в деревенской школе, а мать вела домашнее хозяйство. Он был самым младшим из четырех детей, его родители и два брата исчезли в связи с геноцидом. Они, вероятно, лежат в какой-то братской могиле.
– Ты предлагаешь мне пожалеть беднягу? – спросила Анника.
Краснота на глазах Халениуса вроде начала спадать.
– Это нисколько не извиняет его, но, возможно, как-то объясняет происходящее. Он, конечно, сумасшедший, но вовсе не глуп.
Халениус протянул ей распечатки, она взяла бумаги у него осторожно и нерешительно, словно боясь обжечься.
– Здесь он перед тобой как на ладони. Ты должна воспринимать весь разговор буквально. Я общался с ним уже несколько раз, и именно так все выглядело. Мы как бы ходили по кругу.
Анника бросила взгляд на бумаги:
– Что означает «Х» и «П»?
– Халениус и Похититель. Помни, моя цель – уменьшить сумму выкупа и договориться как можно быстрее. Под занавес он внезапно уступает. Ты можешь читать отсюда.
Он показал отрезок в конце текста.
«П: Вы были в банке?
Х: Сначала мы хотели бы получить proof of life.
П: Не испытывай мое терпение. Что говорят в банке?
Х: Анника, жена Томаса, как раз сейчас там. Но откуда мы можем знать, что Томас жив?
П: Ты должен просто-напросто положиться на меня.
Х: Она пока не вернулась. Еще рано здесь, в Швеции. Но если мы не получим proof of life, то не сможем заплатить ничего совсем, ты же понимаешь…
П (кричит): Сорок миллионов долларов, или мы отрубим голову этому идиоту! (Он использовал слово «asshole».)
Х (шумно вздыхает): Ты же знаешь, она не в состоянии достать так много денег, это совершенно неприемлемо. У нее обычная работа, и она имеет двух маленьких детей и живет в съемной квартире…
П (спокойнее): У нее есть деньги от страховки после пожара.
Х: Да, все правильно. Но их же не хватит ни в коей мере. Где она возьмет остальное?
П: Ей надо поднапрячься немного.
Х: О чем ты?
П: Она же баба, как все другие? Вот пусть и использует себя по прямому назначению. Насколько она, собственно, хочет получить назад своего мужа?
Х (шумно вздыхает): Ей тридцать восемь лет. Ты видел, как она выглядит?
П (громко смеясь): Ты прав, мой друг, данный путь не принесет слишком много денег. Хорошо еще, что она имеет работу, иначе ее детям пришлось бы голодать».
Анника подняла глаза от текста и посмотрела на Халениуса:
– «Ты видел, как она выглядит»?
Он был очень серьезным.
– Я считаю тебя красивой, – сказал он. – И всегда так считал.
У нее перехватило дыхание, она снова опустила взгляд на текст.
«Х: Она действительно жаждет получить его назад. Скучает и переживает из-за его отсутствия. По моим оценкам, она целиком и полностью готова заплатить выкуп, максимально возможную для нее сумму, но она ограничена в средствах.
П (усмехается): Это не моя проблема. Вы разговаривали с полицией?
Х: Ты же знаешь, что мы не разговаривали с полицией. Я понимаю твою дилемму, но ты должен, наверное, попытаться войти в ее положение тоже. У нее нет сорока миллионов долларов. А также никакой возможности достать такую сумму.
П (раздраженно): Либо она добудет деньги, либо этот идиот умрет. Ей выбирать.
Х: Тебе виднее. Если у вас и мысли не возникает о том, чтобы снизить размер выкупа, вы не получите совсем ничего. Мы хотим прийти к какому-то решению. Разобраться со всей ситуацией. И готовы пойти вам навстречу, но вы должны смягчить требование относительно сорока миллионов.
(Тишина.)
