Анна взяла свою сумочку, многоцветную вещицу с золотистыми заклепками и ужасно дорогим логотипом, выловила оттуда блеск и подкрасила губы. Анника тем временем налила воду в чашки и поставила их на стол.
– Шефы «Медиатайм» просто бьют копытами от нетерпения. Они хотят, чтобы я начала немедленно. Тебя это устроит?
Анника улыбнулась ей и достала молоко из холодильника. Анна следила за своим здоровьем и не употребляла ни сахар, ни сдобные булочки.
– Звучит просто замечательно. И что это за фирма?
– Современный медиаконцерн, у них есть цифровой телеканал, который вещает через Интернет, цифровой радиоканал с музыкой и новостями и бюро новостей в Сети.
Анника замерла посередине кухни с молоком в руке.
– Mediatime.se?
– У них действительно журналистика нового типа, они осмеливаются публиковать такое, чем никто другой не хочет заниматься.
– Это ведь они обнародовали данные о том, как министр финансов шикарно отремонтировал свою квартиру с помощью незаконной рабочей силы?
Анна всплеснула руками снова:
– Я же всегда говорила, что соцдемы только и делают, что гребут под себя и мошенничают.
Анника осторожно опустилась на стул около стола. У нее создалось ощущение, словно на кухне внезапно невесть откуда появился слон, что-то большое и серое, забравшее весь кислород.
– Анна, – сказала она. – Какую идею ты им продала?
– Серию интервью, – ответила Снапхане. – Серьезную программу с интересными людьми. Под названием «Анна уладит все». Это же здорово? Я буду беседовать и помогать людям. И ты мой первый гость.
Анника обхватила руками чашку и почувствовала, как кипяток обжег ей пальцы.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, хотя уже прекрасно знала ответ.
– Ты расскажешь о похищении, – сказала Анна. – У нас будет куча времени, двадцать пять минут. Ты будешь говорить только о том, о чем сочтешь нужным, и я не стану подталкивать тебя.
Она нагнулась через стол и взяла Аннику за руки.
– Все будет на твоих условиях, – продолжала она. – Мне же придется приспосабливаться к тебе. И тебе не понадобится делать это в какой-то анонимной телестудии, мы можем расположиться у тебя дома. Здесь, за кухонным столом или в детской комнате…
Анника высвободила руки. Слон заполнил все пространство комнаты, все шкафы и ящики, холодильник с морозильником и микроволновку, он угрожал вмять ее в стену и выдавить стекло выходившего на Бергсгатан окна.
– Анна, – сказала она. – Ты же все это не всерьез?
Слон перестал дышать. Воцарилась тишина, но ненадолго.
– Это же здорово и для тебя тоже, – произнесла Анна Снапхане вроде бы непринужденным тоном, но с явным напряжением в голосе. – Ты нигде не получишь лучших условий, сможешь увидеть окончательный результат заранее, и я вырежу все щекотливые моменты или ответы, о которых ты пожалеешь…
Анника схватилась руками за голову.
– Не могу поверить, что ты сделала это.
Анна вытаращила на нее глаза:
– Неужели так страшно дать интервью? Ты же просто раскрываешь душу. Подумай, как много существует стран и культур, где невозможно высказать свои мысли. Ты еще должна благодарить за то, что о тебе беспокоятся. Подумай, а если бы все наплевали на тебя и Томаса и на ваши проблемы?
Ваши проблемы? Ваши проблемы?!
Анника сразу же мысленно вернулась на лестничную площадку Анны Снапхане, когда стояла там вместе со своими испачканными сажей детьми и просила разрешения войти. Ее дом сгорел, у нее совсем не осталось денег, и ей было некуда идти. Она спустила Калле и Эллен вниз из огня и сама спрыгнула со второго этажа. И такси стояло и ждало внизу, но Анна сказала «нет». Она встречалась с парнем, и у нее не укладывалось в голове, как Анника могла вести себя столь бесцеремонно и требовать, чтобы она впустила их при столь деликатных обстоятельствах, неужели ее не заботило будущее Анны?
– Разве так можно? – сказала Анника. – Ты продала меня, лишь бы стать телезнаменитостью.
Анна Снапхане вздрогнула, как от пощечины. Ее глаза потемнели, и лежавшая рядом с кофейной чашкой рука задрожала.
– Ты хочешь подвести меня сейчас? – прошептала она. – Когда я наконец получила свой шанс?
– Можно подумать, я действительно все забираю у тебя, – парировала Анника с возрастающим удивлением. – Твоих мужчин, и твой успех, и твою дочь. То, что Миранда живет у Мехмета, тоже моя вина?
Сидевшая напротив нее Анна Снапхане чуть не задохнулась от возмущения.
– Твой эгоцентризм не знает границ! – взорвалась она. – Но сейчас тебе некуда деваться. Ты обещала помочь мне. И я сделаю передачу с тобой или без тебя.
Анника отодвинула чашку в сторону.
– Ты вправе поступать как хочешь, – сказала она. – Я целиком и полностью за демократию и свободу слова.
Анна Снапхане резко поднялась, кофе пролился на стол, стул со скрежетом проехался по деревянному полу. Она выскочила в прихожую и схватила свою верхнюю одежду, не спуская с Анники взгляда.
– Ты забыла, как я поддерживала тебя, – произнесла она сдавленным голосом. – Как я слушала и утешала тебя. Если бы я не тратила так много сил на помощь тебе, у меня все сложилось бы совсем иначе, я делала все ради тебя, и такова твоя благодарность?
Анника сглотнула комок.
– Подобное ты уже говорила раньше и, вероятно, просто уверилась в этом.
– Ты еще пожалеешь, – прошипела Анна и покинула квартиру.
Анника осталась сидеть за кухонным столом и слышала, как лифт устремился вниз по чреву дома. Неприятное ощущение, возникшее в животе, подступило к горлу. Ее руки и ноги онемели. Неужели Анна говорила все это всерьез? Собиралась ли она осознанно навредить ей?
Анника закрыла глаза, постаралась мыслить рационально.
Анна не имела никакого влияния. Никому не было до нее дела. Она пыталась застолбить себе участок на задворках средств массовой информации, но так и не смогла ничего добиться. И не представляла ни малейшей угрозы.
Анника восстановила дыхание, расслабила плечи, попробовала оживить руки.
Потом она услышала, как лифт пришел в движение снова, и напряглась в ожидании. Может, Анна что-то забыла? Или захотела извиниться?
Но это Калле и Эллен пришли домой с продленки.
– Мама, я сдала зачет по плаванию и имею право на первый значок. Давай купим его, ну пожалуйста!
Анника заключила детей в объятия и крепко прижала к себе.
– Как все прошло сегодня?
– Хорошо, – ответили дети механически.
– Никто не спрашивал о папе?
Эллен покачала головой.
