Они выехали на четырехполосную автостраду, большой рекламный щит объяснял, что ее построили китайцы.
– Китай продолжает скупать всю Африку, – сказала Фрида. – Речь идет о земле, лесах, минералах, нефти, всех типах природных ресурсов… Но расскажи, ты все еще состоишь при министре? И как долго собираешься трудиться там?
Халениус рассмеялся.
– Власть развращает, – продолжила она. – И дети здесь у Энжи?
– Они приехали в воскресенье. Таня забрала их. В Кейптауне была ужасная погода, но сейчас явно все успокоилось.
– Как дела у Тани? Она по-прежнему в Институте внешней политики?
– Ну да. Хотя ищет новую работу, на ООН в Нью-Йорке.
Фрида энергично кивнула:
– Замечательно. Она нужна им там.
Анника сглотнула комок в горле – она не только сидела на заднем сиденье, но вроде как оказалась лишней сейчас. Она решила не обращать внимания на разговор о высших материях, продолжавшийся впереди нее, и достала свою видеокамеру. Потом направила ее наружу через боковое стекло и воспринимала город с помощью дисплея. У нее перед глазами появились и исчезли автозаправочная станция под названием «Кенол», огромные щиты, рекламировавшие фирмы и продукты, о существовании которых она и понятия не имела («Покупайте ананасовый напиток «Моуида»! Мобильный оператор «Аиртел»! Супермаркет «Шандарана»! Пиво «Тускер»!»), строящееся пятиэтажное здание с лесами из бамбука, поливальные машины, бензозаправочная станция под названием «Тотал» и другая под названием «Ойлливия», плакат «Читайте газету The Star» (Свежо! Независимо! Разнообразно!), кучи земли. В воздухе по-прежнему витал запах жженых пряностей. Китайская автострада закончилась, и ее сменила узкая асфальтированная дорога, все еще темная после ночного дождя. Никаких тротуаров, никаких обочин, только длинные вереницы людей, идущих куда-то по делам или слоняющихся бесцельно по проезжей части, в резиновых шлепанцах, теннисных туфлях, лодочках и блестящей кожаной обуви. Женщины с разноцветными прическами, в плохо сидящих нарядах, с детьми за спиной, молодые парни в футболках с рекламой экзотических туристских маршрутов и американских алкогольных напитков.
Она отложила в сторону камеру, перегруженная впечатлениями.
Дневной свет пришел на смену коротких сумерек. Но солнце застряло где-то за плотными облаками.
Однако и в его отсутствие окружающий пейзаж поражал буйством красок, где доминировал зеленый цвет со всеми его оттенками.
«Хилтон» в Найроби представлял собой высокое круглое здание, расположенное в самом центре города. Фрида припарковалась в гараже. Там охрана стояла на входе и на выходе и на самой парковке.
Вестибюль поражал своими размерами, под его потолком находилась хрустальная люстра, напоминавшая космический корабль. Они проплыли через начищенное до зеркального блеска море мрамора в ту часть отеля, которая называлась «Ресторан путешественника», и расположились в углу. Халениус заказал круассан и кофе для нее. И к собственному удивлению, она смогла есть.
– Что произойдет сейчас? – спросила Фрида, дотронувшись до своей чашки с кофе.
Халениус прожевал и проглотил содержимое рта, прежде чем ответил.
– Главный преступник даст знать о себе в районе девяти, – сказал он. – Возможно, мы получим инструкции, как передать выкуп, и я должен рассказать ему, что ты будешь вести машину. С этим может возникнуть небольшая проблема.
Фрида расслабила тело и отклонилась назад на спинку стула.
– Почему?
Он сделал большой глоток кофе.
– Похитители всегда требуют, чтобы деньги доставлял один человек. Если с ним еще кто-то есть, в их понятии второй точно из полиции. Сейчас ему известно, что приедем я и Анника… Будет нелегко заставить его согласиться на тебя в качестве водителя, но этого необходимо добиться. Мы не справимся без тебя.
Анника смотрела вниз в свою чашку с кофе. Фрида потянулась за своей.
– Он уже определился с моделью автомобиля, но в худшем случае может потребовать каких-то отличительных особенностей на нем или на нас, одежды или наклеек на стеклах машины.
Анника окинула взглядом ресторан – над баром громоздились старые кожаные чемоданы. Вероятно, так пытались воссоздать атмосферу старинного поезда. Она вспомнила слова Халениуса, он сказал их вчера или в прошлом году? «Если похититель требует побрить голову, остается только достать бритву».
Смогла бы она побрить голову, чтобы получить домой Томаса? Пожертвовать своей левой рукой? Переспать с переговорщиком?
Фрида потрогала свои золотые браслеты.
– Ты знаешь, для чего сомалийские пираты используют полученный выкуп?
– Если они не пропивают свою часть добычи, ты имеешь в виду?
– Они обеспечивают всем необходимым целые деревни, целые районы своей страны, – сообщила Фрида.
– Ну, – сказал Халениус, – не все же так поступают.
– Больше, чем ты думаешь. Они держат в своих руках экономику всего прибрежного региона.
Анника села прямо. Халениус пригубил свой кофе.
– Так и есть, – сказал он. – Цены там поднялись более чем на сто процентов после того, как пираты активно занялись похищениями. Это касается всего, от земли до мужской обуви, и создало массу социальных проблем помимо трудностей, которые население уже имело: неурожаи, гражданская война…
Фрида показала в сторону побережья:
– Каждый день мимо Сомали проплывают нефтяные танкеры, стоящие сотни миллионов долларов, а голодающим людям не остается ничего иного, кроме как стоять на берегу и смотреть на них.
– Это не дает им права заниматься грабежами и похищениями, – заметил Халениус.
Анника отодвинула в сторону свою чашку и заметила, что ее рука дрожит.
– Я могу понять твои робин-гудовские мысли, – сказала она. – Но мой муж никак не нефтяной танкер, он просто подвергся насилию. Ты готова защищать их и в этом случае?
Фрида сняла солнечные очки и повернулась к Аннике, ее глаза были светлые, почти серые.
– Как такое возможно, – сказала она, – что отношение меняется, как только касается белых людей?
Она произнесла это спокойно, нейтральным тоном, без малейших эмоций.
Анника подумала о Руанде и не нашлась что ответить.
– У вас есть трудовое законодательство, и профсоюзы, и личные трудовые договоры в вашем первом из миров, но лишь когда дело касается вас самих. Вам наплевать, в каких условиях швеи шьют вашу одежду на текстильных фабриках в Азии или нефтяники в Судане заботятся о том, чтобы вы могли разъезжать на ваших автомобилях. Вы всегда говорите о демократии и правах человека, но на самом деле имеете в виду только собственное благополучие.
Она снова надела солнечные очки и улыбнулась едва заметной быстрой улыбкой, которая скоро исчезла.
