Во время старовавилонского периода, когда шумерский разговорный язык быстро умирал, школы писцов процветали, обучая писцов шумерскому письменному языку, который оставался господствующим в литературе и религии. Тексты дают нам возможность представить организацию такой школы. Во главе ее стоял директор или декан (шумерский уммия – слово, обозначающее нечто среднее между «экспертом» и «властью»). Следующим по рангу шел классный руководитель – «отец дома табличек» – по-шу мерски – адда эдубба. Отдельным предметам обучали разные учителя, такие как дубшар нишид – «писец счета», то есть учитель математики, дубшар ашага – «писец полей», иначе говоря, учитель геометрии. Возможно, упомянутые выше два предмета вел один учитель. Самым важным, безусловно, был дубшар кенгира – «писец шумерского». Большая роль принадлежала и учителю, известному как Большой брат, который старался уделить внимание всем без исключения ученикам. Административное управление находилось в руках секретаря, который также поддерживал дисциплину.
Текст, из которого взято большинство приведенной выше информации, впервые был приведен С.Н. Крамером. В нем содержится интересный рассказ о буднях ученика первого года обучения. Вначале ученика спрашивают:
«Сын дома табличек, куда ты ходил, когда был молодым?»
Тот отвечает:
«Я ходил в дом табличек...
Я читал мою табличку, ел мою еду,
Готовил мою табличку, делал надписи, закончил ее,
Когда дом табличек открылся, я пошел домой.
Я вошел в дом, там сидел мой отец».
Парень рассказал отцу о том, как прошел его день, и приготовился к раннему ужину и сну.
«Я хочу пить, дай мне питье,
Я голоден, дай мне еды,
Омой мои ноги, постели постель, я хочу спать.
Разбуди меня рано утром,
Я не должен опоздать, иначе директор побьет меня».
На следующее утро мать дала юноше две булки, и он поспешил в школу, но день для него оказался неудачным. Несмотря на все усилия, он опоздал и угодил в неприятности. Классный руководитель побил его палкой за плохое качество таблички, сделанной накануне. На других занятиях парень тоже был бит палкой, и в конце концов ему досталось еще и за плохое поведение. День оказался настолько ужасным, что юноша попросил отца угостить директора. Это было сделано. Отец приготовил роскошное угощение для директора, который получил новое платье, подарок и знатно попировал. Мальчик сразу попал в милость, и довольный директор предсказал ему прекрасное будущее.
Другая табличка из того же текста, впервые подготовленная к публикации С.Дж. Гэддом, повествует о дальнейшей истории некогда робкого нового мальчика. В этом тексте мальчик учится второй год и стал, как утверждает профессор Гэдд, «смелым непослушным юношей, чья необузданная самоуверенность приводит его к конфликту с властями». Участники этого диалога – студент и Большой брат. Студент должен предложить, что он будет писать в качестве упражнения. Он ответил, что не намерен выполнять обычные упражнения.
«Я хочу написать что-то свое собственное. Я дам инструкции».
Большой брат возражает самонадеянному юнцу:
«Если ты хочешь дать инструкции, я не твой Большой брат.
В каком случае нужен мой статус Большого брата?
В искусстве письма самонадеянность уничтожает отношения с Большим братом.
О, грандиозный интеллект! Первичный член дома табличек!..
Твоя рука может быть умелой, но эта рука не слишком умела в использовании пера на табличке».
Ошибки студента перечислены подробно:
«Он делает надписи на табличке – но не завершает их успешно;
Он пишет письмо, но не указывает правильный адрес;
Если ему необходимо разделить поместье, он не разделяет поместье».
И далее в том же духе. Насмешливый Большой брат спрашивает:
«О, человек, не выделяющийся из писцов,
В чем же ты искусен?»
Студент, однако, не был пассивным и, высказавшись в защиту своих способностей, перешел в атаку на мастерство Большого брата, раскритиковав его арифметику, геометрию и правильность переписывания религиозных текстов. Взаимные оскорбления продолжались и перешли (судя по следующим событиям, поскольку фрагмент отсутствует) в кулачный бой. В следующей табличке сказано, чем кончилось дело. Появился директор и накричал на студента-правонарушителя.
«Почему вы двое так себя ведете?
Один человек бьет другого!..
....................
Почему существует Большой брат?
Потому что он более искусен, чем ты, в искусстве письма.
....................
Директор может делать все что угодно,
Он в высшей степени уважаем, что бы ни делал.
Но если ты делаешь, что твоей душе угодно,
Персона, поступающая как ты, вступит в конфликт с Большим братом.
В кладовой есть толстая деревянная палка, я буду бить такого ею;
Я надену медную цепь на его ноги;
Он сможет ходить по дому, но не выйдет за пределы дома табличек в течение двух месяцев».
Далее в тексте сказано, что директор, высказав угрозу, взял двоих молодых людей за руки в знак примирения.
Еще один тип учительской литературы, хорошо известный иудеям и христианам по Книге Иова, – тот, в котором рассматривается проблема зла и страдания. Голландский ученый Ж. ван Дийк весьма убедительно утверждал, что вопреки распространенному ранее мнению эта проблема возникла еще в Шумере. Между тем такого рода сочинения в настоящее время представлены на шумерском языке только двумя текстами, которые очень сложно интерпретировать, поэтому далее приводятся примеры только аккадских текстов, которые легче для понимания.
Новое и очень удобное издание учительской литературы, на сегодняшний день известной на аккадском языке, – «Вавилонская учительская литература» под редакцией У.Г. Ламберта. Поскольку автор был настолько добр, что передал мне рукопись еще до ее публикации, она широко использована в данной книге.
Один из самых запоминающихся текстов известен под названием Ludlul bel nemeqi («Восславлю владыку мудрости» – первая строчка произведения). Еще он называется «Поэма о праведном страдальце» или «Вавилонский Иов». Однако последнее название вряд ли правомерно, потому что, хотя поэма, как библейская Книга Иова, посвящена теме страданий, библейская книга по своей духовной проницательности и красоте образов настолько превосходит вавилонское творение, что их невозможно сравнивать.
«Поэма о праведном страдальце», вероятно первоначально состоявшая из четырех табличек, – это растянутый на пятьсот строк монолог, якобы произнесенный вавилонским аристократом. Его литературные характеристики говорят о том, что он был продуктом касситского периода. В поэме набожный рассказчик был покинут всеми богами, царь разгневался на него, придворные начали строить козни, и он стал изгоем. Предсказатели и маги не могли ему помочь. Он вспоминает, каким уважением пользовался раньше, и с грустью заключает: невозможно угадать, что удовлетворит богов.
