Нет, человек без имени вовсе не считал новую игрушку Отциваннура опасной. И он был категорически против того, чтобы запретить дурачку забавляться со струнами, – а такое мнение, судя по всему, кем-то уже высказывалось.
– Отци пусть и дурачок, а все равно права те же, что и все, имеет, – рассудительно заметил человек без имени. – Насильно слушать свое бренчание он никого не заставляет. А ребятишкам, я заметил, это даже нравится. Вот если Отци начнет по ночам со струнами забавляться, тогда другое дело, нужно будет принять меры. Но Отци, хотя и дурачок, – человек без имени лукаво подмигнул Упаннишшуру, – но глупостей-то не делает.
После разговора с человеком без имени Упаннишшур решил, что нужно самому посмотреть, что там на сей раз придумал Отциваннур. Хотя бы для того чтобы составить собственное мнение на случай, если кто-то снова примется обсуждать с ним ту же тему.
Не откладывая дело в долгий ящик, Упаннишшур распрощался с человеком без имени и, обогнув причал, направился к центру острова.
Шагая по проложенным между плотами узким настилам, Упаннишшур то и дело вежливо кивал и помахивал рукой, отвечая на приветствия островитян, каждого из которых он знал не только в лицо, но и по имени. Людей на Мелководье было не так уж много, а на память Упаннишшур пока не жаловался.
А в самом деле, сколько людей живет на Мелководье?
Вопрос этот порой приходил Упаннишшуру в голову, когда, прогуливаясь по острову, он видел знакомые лица. Десятки, сотни знакомых лиц. И это не считая плотогонов, которые причаливали свои плоты к Квадратному острову, только когда привозили товар на обмен. Обычно они задерживались на острове не больше недели. И ни разу на причале острова не стояло больше десяти плотов одновременно. Так сколько же всего плотогонов водит свои плоты по Мелководью? Странно, но почему-то никто ни разу не предлагал пересчитать хотя бы тех, кто постоянно жил на острове. Наверное потому, что никому это было не нужно. Упаннишшур вскоре уже и сам удивлялся, что за странная мысль посетила его? Ну, в самом деле, зачем ему знать, сколько человек живет на острове? Больше сотни, меньше тысячи – вполне приемлемая статистика.
Отциваннура на плоту видно не было.
Перебравшись через бортовой поручень, Упаннишшур подошел к двери надстройки, поднял руку, чтобы постучать, но вместо этого замер и прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Возможно, Отциваннура не было дома, мало ли, куда он мог пойти. А может быть, он спал, почему бы и нет? Или, задумавшись, сидел на корточках, наклонив голову и прижав лоб к коленям, – Упаннишшур не раз заставал его в такой позе.
На острове было не принято нарушать чужое уединение. Считалось, что, если человек средь бела дня заперся у себя в надстройке, следовательно, у него на то есть серьезные причины. Просто так никто не станет дверь закрывать. Ну, разве что только дурачок. Как уже было сказано, Упаннишшур Отци дураком не считал, поэтому-то он и задумался, стоя у двери. Для того чтобы постучаться в запертую дверь, нужно было иметь очень веские основания. Скажем, пожар на соседнем плоту.
Упаннишшур глянул по сторонам. По соседству ничего не горело. И то славно. Хотя, если подумать…
Упаннишшур задумался. Он не мог припомнить ни одного пожара на Квадратном острове. То, что случалось, – куртка у кого сгорела, штаны или циновка, повешенная на просушку у огня, – это не в счет.
Упаннишшур тяжело вздохнул. Как поступить – нарушить неписаный закон или убраться восвояси? С одной стороны, Упаннишшуру, как несомненному авторитету и хранителю традиций Квадратного острова, не следовало нарушать установленные правила. С другой стороны, Отциваннур, скорее всего, не станет возражать, даже если Упаннишшур войдет к нему в надстройку без стука.
Дилемму, казавшуюся неразрешимой, помог сломать тоненький детский смех, раздавшийся неподалеку.
Заглянув за угол надстройки, Упаннишшур увидел троих детей, двух мальчиков и девочку, притаившихся за корзинами с какой-то ветошью. Дети смотрели на Упаннишшура, весело поблескивая глазами. Один из мальчиков, тот, что помладше, что-то неслышно шептал на ухо подружке.
– Эй! – махнул рукой Упаннишшур. – Что это вы там делаете? – Он старался проявить строгость, но при этом не выглядеть сердитым. – А ну-ка, вылезайте!
Упаннишшур любил детей и очень жалел о том, что их так мало на острове.
– Мы ничего плохого не делаем, – покачал головой старший мальчик.
– Можно, мы здесь останемся? – шепотом попросила девочка.
– Отци нам разрешил, – добавил младший парнишка.
Услышав последнее замечание, Упаннишшур сурово сдвинул брови.
– Это кто же вам позволил так к старшим обращаться?
– Уважаемый Отциваннур сам разрешил нам называть его просто Отци, – не вылезая из укрытия, ответил старший парнишка. – Он сказал, что не любит длинные имена.
Парнишка не врал – Упаннишшур и сам слышал такое от Отци. Собственно, это он, Отциваннур, ввел обычай в разговоре добрых знакомых сокращать имя. Хотя кто сейчас об этом помнит? Странно, что Упаннишшур еще не забыл.
Упаннишшур подошел к корзинам, за которыми прятались дети, и, положив руку на одну из них, тоже присел на корточки.
– А от кого вы прячетесь? – спросил он заговорщицким шепотом.
Дети быстро переглянулись, безмолвно решая между собой, можно ли доверять этому взрослому?
– Если мать ее тут увидит, – младший парнишка указал на девочку, – домой прогонит.
– Почему так? – Упаннишшур изобразил удивление, хотя уже примерно представлял, в чем тут дело.
– Родители не любят, когда мы к Отци… к Отциваннуру ходим, – ответил старший мальчик. – А у нее, – кивнул он в сторону девочки, – дом в десяти плотах отсюда.
Упаннишшур не без удовольствия заметил, что его замечание на счет вежливого обращения ко взрослым не пропало втуне.
– Понятно, – Упаннишшур огладил ладонью бородку. – Взрослые, должно быть, думают, что Отциваннур вас чему-нибудь плохому научит?
Дети оттопырили губы и разом кивнули.
– А вам, выходит, тут нравится?
Дети заговорили, перебивая друг друга:
– С Отциваннуром никогда не бывает скучно.
– Он всегда что-нибудь интересное придумывает.
– Он смешной, – сказала девочка. И, смутившись, добавила: – И добрый.
– Ясно, – все как обычно – дети в восторге от того, что не нравится их родителям. С этим нужно что-то делать. В первую очередь, поговорить с родителями. – И давно вы его поджидаете?
Приложив ладонь козырьком ко лбу, старший мальчик серьезно, по-взрослому посмотрел на солнце.
– Да почитай что с полудня, – сказал он так, будто ждал Отциваннура никак не меньше суток.
А солнце едва перевалило за полдень.
Верно говорят, что для взрослых и детей время течет по-разному.
