Пока Раф трудился, старик донимал его вопросами. Порой вопросы бывали умными, порой – хитрыми, порой – каверзными, а иногда – так просто глупыми. Примерно по такой системе сортировал их Раф. При этом, о чем бы ни спрашивал Виираппан, Раф сначала старался понять, что именно хочет услышать от него старик, затем так же тщательно обдумывал ответ и только после этого озвучивал его. Ответы Рафа Виираппан так же воспринимал по-разному. Иногда он грустно качал головой, иногда – досадливо цокал языком, порой – довольно улыбался. А как-то раз взвыл так, что Раф решил было – сейчас старик начнет клочьями вырывать волосы, а покончив с этим, кинется за борт. Самое смешное, что потом Раф так и не смог вспомнить, что за вопрос задал ему Виираппан и что он на него ответил.
Раф настолько привык к постоянному негромкому жужжанию голоса Виираппана, что, когда старик умолкал, начинал ощущать некоторый дискомфорт. Рафу было без разницы, что говорит старик, просто он вдруг понял, как это важно, слышать рядом с собой живой человеческий голос. Хотя бы для того, чтобы не забыть, что ты сам человек.
Закончив профилактические работы на своих плотах, Раф решил взглянуть, насколько сильно шторм потрепал плот Виираппана.
Даже беглый осмотр привел Рафа в ужас. Он и представить себе не мог, что плот, место, которое не просто служит тебе домом, но является единственным средством выживания на Мелководье, можно довести до такого состояния. Все, абсолютно все на плоту Виираппана держалось только на честном слове. Ну и, может быть, еще на безграничной вере хозяина плота в то, что с ним ничего не может случиться. Поручни расшатались, веревки где-то прогнили, а где-то почти что перетерлись. Раф крайне редко употреблял крепкие слова, но он принялся ругаться в полный голос, когда осмотрел канат, привязанный к якорю, который он сам в шторм бросил за борт. Канат обветшал настолько, что, постаравшись, его можно было разорвать руками.
В основании надстройки Раф обнаружил два больших гнезда жуков-живоедов. Эти омерзительные твари, размером не более двух миллиметров, отличались фантастической всеядностью, ужасающей прожорливостью и феноменальной плодовитостью. Неизвестно, могли ли живоеды употреблять в пищу пластик, но даже в нем они умудрялись проедать длинные ходы, после чего пластик крошился в руках, как слипшийся песок.
Виираппан пришел сначала в недоумение, а затем в ужас, когда Раф предложил заняться ремонтом плота. Он не понимал, зачем это нужно, если плот и без того держится на плаву? Все доводы Рафа разбивались о непоколебимую уверенность старика в том, что ежели только начать ремонт, то он уже никогда не закончится. А у него, у Виираппана то бишь, есть куда более важные, более того, неотложные дела, нежели приведение в порядок собственного плавсредства.
Несмотря на активное противодействие Виираппана, Раф все же залил гнезда жуков-живоедов растопленной смолой, потому что боялся, что они переберутся на его плоты.
– Ладно, а это что за вещь? – Виираппан протянул Рафу цилиндр из легкого желтого металла размером с палец.
Внимательно осмотрев вещицу, Раф обнаружил три крошечные кнопочки на боку цилиндра и небольшую полость на одном из его торцов.
– Это матричный аудиоплеер. Служит для прослушивания музыки, голосовой информации и других аудиозаписей. Вернее, прежде служил. Сейчас он в нерабочем состоянии. Отсутствует элемент питания и хранящий информацию чип.
– Элемент питания, – полушепотом, как слова заклинания, способного перевернуть мир, повторил Виираппан. – Что это значит?
Раф потер согнутым пальцем кончик носа. Он примерно представлял себе, что такое элемент питания. Даже знал, как он выглядит. Но он не мог объяснить это старику, слов не хватало.
– Для того чтобы вскипятить воду, нужно разжечь огонь, – начал искать подходящие сравнения Раф. – Для того чтобы парус начал двигать плот вперед, нужен ветер. Для того чтобы аудиоплеер заработал, требуется элемент питания.
– Огонь или ветер? – спросил Виираппан.
– Ни то, ни другое, – помотал головой Раф.
– Элемент питания, – еще раз зачарованно повторил Виираппан и, улыбнувшись, закатил глаза. – Красиво!..
Раф с некоторым недоумением посмотрел на старика, но говорить ничего не стал, решив, что у них, по всей видимости, диаметрально противоположные представления о красоте.
– Ты сказал, что аудиоплеер может воспроизводить музыку, – напомнил Виираппан.
– Ну, да, – кивнул Раф. – Музыку, речь, вообще любые звуки, записанные на информационный чип.
– Что такое музыка?
Раф озадаченно нахмурил брови. Он мог услышать музыку, просто закрыв глаза и прислушавшись к тишине, наполненной тихим шелестом волн да редкими криками птиц где-то вдали. Но он не мог заставить Виираппана услышать то же самое. Потому что музыка для каждого звучит по-своему. И рассказать о музыке словами не смог бы, наверное, ни один самый великий мастер рассказывать истории. Что уж говорить о Рафе, который, случалось, месяцами не разговаривал ни с кем, кроме запертых в клетях уток.
– Музыка – это такие звуки, – сделал все же попытку рассказать старику о музыке Раф. – Много звуков, которые раздаются одновременно.
Виираппан, ясное дело, не понял, о чем толковал ему Раф.
– Когда одновременно раздается много звуков, это называется шумом.
– Нет, – досадливо поморщился Раф. – Шум – это не музыка.
– А в чем разница?
Раф посмотрел за борт, на плывущую по воде мелкую рябь. И тут ему в голову пришло нужное слово. Слово, которого он прежде не знал, но которое наиболее полно отображало суть того, что он пытался объяснить Виираппану. Слово, явившееся в тот самый момент, когда в нем возникла необходимость.
– В отличии от шума, в музыке присутствует гармония, – Раф поглядел на старика и еще раз повторил: – Гармония. Понимаешь?
– Да, – Виираппан наклонил голову и медленно провел ладонью по бороде. – Это я понимаю.
Он понимал и то, что, встретив по чистой случайности Рафа, он наконец-то нашел то, что так долго искал. Он давно уже пришел к выводу, что каждый человек в той или иной степени обладает латентной памятью. К каждому время от времени приходили странные воспоминания, а то и видения из жизни, которой не было. Но мало кто мог связно и толково об этом рассказать. И только считанные единицы пытались как-то интерпретировать свои воспоминания, используя те образы и понятия, с которыми имели дело в повседневной жизни.
С таким мощным проявлением латентной памяти, как у Рафа, Виираппан никогда прежде не встречался. Рафовой памяти требовался всего лишь незначительный толчок для того, чтобы она начала выдавать бесценную информацию. И это были не обрывочные сведения, а целые блоки информации по тому или иному вопросу. Главное, чтобы сам Раф не терял интерес к происходящему. Если ему вдруг становилось скучно, он тотчас же переключался на что-нибудь обычное, простое и понятное. И тогда нужно было снова ждать удобного случая, чтобы спровоцировать очередной выброс скрытых воспоминаний из Рафовой памяти.
