– Подождите. – Юрист поднял руку. – Я не занимаюсь делами о беглых мужьях или разводах…
– Я тоже! – выразительно заявил Монк, хотя Оливер знал, что его собеседник стал придерживаться такого правила всего несколько месяцев назад. – Если вы позволите мне закончить, – продолжил сыщик, – я гораздо быстрее объясню, в чем дело.
Хозяин кабинета со вздохом опустил руку. Судя по выражению лица Монка, его все равно не удастся остановить. Рэтбоуну неожиданно пришла в голову мысль, что если его посетитель выполнял поручения живущих на Собачьем острове людей, ему следовало бы позабыть о высокомерии, однако он тут же счел подобный вывод совершенно бесполезным. К тому же дело вполне могло оказаться весьма интересным.
– Эти братья уже давно возненавидели друг друга, – заявил сыщик, глядя прямо в глаза адвокату. – Кейлеб – это тот, который живет на Блэкуолле и добывает деньги воровством, угрозами и жестокостью. А Энгус – так зовут мужа обратившейся ко мне женщины – живет в фешенебельном районе Лондона, и его можно назвать образцом порядочности и примерным семьянином. Он не разорвал отношений с братом лишь благодаря верности родственным чувствам, на которые тот вовсе не собирался отвечать взаимностью. Кейлеб испытывал к брату нестерпимую зависть.
Рэтбоун промолчал – он умышленно медлил с ответом.
Монк колебался не больше секунды. После короткой паузы он вновь торопливо заговорил:
– Жена убеждена, что Кейлеб убил Энгуса. Он уже не раз покушался на него раньше. Я выследил Кейлеба неподалеку от Гринвича, и он сознался в убийстве Энгуса, но мне не удалось обнаружить труп. – Лицо Уильяма сделалось жестким и напряженным от гнева. – Однако чтобы избавиться от тела, существует множество способов. Проще всего бросить труп в реку, а еще его можно закопать где-нибудь на болоте или спрятать в трюме корабля, который скоро уйдет. Кейлеб мог даже отвезти тело в устье на лодке и там выбросить его за борт. Наконец, он мог похоронить его в общей могиле вместе с умершими от тифа в Лаймхаусе. Их все равно не станут откапывать и опознавать!
Откинувшись на спинку большого удобного кресла, Оливер сложил пальцы рук наподобие островерхой крыши.
– Насколько я понимаю, этого признания Кейлеба больше никто не слышал? – уточнил он.
– Конечно же, нет.
– А какими весомыми уликами вы располагаете, кроме уверенности его жены? – спросил Оливер. – Она ведь не является беспристрастной свидетельницей. Кстати, каково его материальное положение? И какие еще… интересы могут возникнуть у его жены?
На лице Монка появилось презрительное выражение.
– Дела у него шли как нельзя лучше, пока он занимался ими сам. Все зависело от того, какое решение он примет. Но без него все очень быстро пойдет прахом. А что касается второго вопроса, то его жена, насколько мне удалось выяснить, является одной из самых порядочных женщин, к тому же она весьма красива, но сейчас ее очень беспокоит будущее их с Энгусом детей.
Судя по раздраженному тону, сыщик испытывал недовольство из-за того, что сделанные им выводы подвергаются сомнению. С другой стороны, обратив внимание на его настойчивый взгляд, адвокат решил, что его собеседнику жаль эту женщину и он верит ее словам. Однако Оливер в то же время сомневался в том, что Монк, прекрасно разбираясь в мужских характерах, мог с той же степенью достоверности судить и о женщинах.
– У вас есть свидетели их ссор? – спросил он, возвращаясь к непосредственной теме разговора. – Какого-нибудь столкновения, возникшего между братьями из-за имущества, женщины, из-за наследства или из-за старой обиды?
– Свидетель видел их вместе в тот день, когда пропал Энгус, – ответил Уильям. – И они из-за чего-то ссорились.
– Этого мало, – сухо заявил Рэтбоун.
– Что мне нужно представить в соответствии с законом? – Выражение лица Монка сделалось ледяным. По его изможденному и отчаявшемуся виду юрист догадался, что он в течение многих дней распутывал это дело, так и не добившись каких-либо полезных результатов, и теперь, наконец, убедился, сколь малы его шансы на успех, если они вообще у него еще сохранились.
– Не обязательно труп. – Оливер чуть подался вперед, заговорив серьезным тоном, чего так хотелось его посетителю. – Если вы сумеете доказать, что Энгус отправился на Собачий остров, что они с братом испытывали взаимную неприязнь, часто ссорились или дрались и что их в тот день видели вместе, после чего Энгуса уже никто не встречал, этого может оказаться достаточно, чтобы полиция объявила розыск. Правда, убедить кого-нибудь в том, что Энгус убит, кажется мне весьма маловероятным. Можно предположить, что он упал в реку в результате несчастного случая и его тело унесло в море. Он даже мог намеренно скрыться, взяв билет на какое-нибудь судно. Я полагаю, вам известно состояние его личных и коммерческих денежных средств?
– Конечно! Мне не удалось обнаружить какой-либо недостачи.
– Тогда вам следует попытаться найти доказательства ссоры между братьями и отыскать свидетеля, способного подтвердить, что Энгус не покидал места их последней встречи. Пока вы, к сожалению, не располагаете достаточными уликами для того, чтобы полиция начала расследование.
Выругавшись, Монк поднялся на ноги. Лицо его выражало злобу и отчаяние.
– Спасибо, – мрачно сказал он и, направившись к двери, удалился, не оборачиваясь и больше не удостоив Рэтбоуна ни единым взглядом.
Адвокат неподвижно просидел за столом не менее четверти часа, прежде чем снова развязал папку. Вопрос, о котором он только что узнал, показался ему весьма тонким, и он неожиданно для себя заинтересовался стоявшей перед Уильямом дилеммой. У детектива, похоже, не оставалось сомнений насчет того, было ли совершено убийство. Он знал, кого убили, кто это сделал, когда и почему – и в то же время не мог ничего доказать. С точки зрения закона это казалось абсолютно безупречным, а с точки зрения морали – просто чудовищным, и Оливер долго ломал голову в поисках того, как помочь Монку.
Эту ночь он провел без сна, но ему так и не удалось ничего придумать.
* * *
Уильям едва сдерживал гнев. Ему еще ни разу не приходилось испытывать столь безнадежного отчаяния. Он знал, что Кейлеб убил Энгуса – тот сам в этом признался, – и, тем не менее, не мог ничего предпринять. Ему не удавалось даже доказать его смерть, чтобы помочь Женевьеве, и столь вопиющая несправедливость, казалось, жгла его изнутри нестерпимым огнем.
Но он был обязан рассказать обо всем миссис Стоунфилд. Она должна знать, по крайней мере, то, что известно ему.
В доме Рэйвенсбрука ее не оказалось. Чопорная горничная в накрахмаленном переднике и кружевной наколке сказала, что хозяйка вернулась к себе домой и теперь приходит сюда только днем.
– Значит, леди Рэйвенсбрук стало лучше? – торопливо спросил Монк, и радостный тон собственного голоса вызвал у него удивление.
– Да, сэр, самое худшее, слава богу, позади, – отозвалась служанка. – Хотя мисс Лэттерли пока остается у нас. Вы не желаете с нею поговорить?
