– Смотрите, будьте осторожны, – согласно кивнула пожилая женщина. – Вы ходите бог знает куда. Не удивлюсь, если вы подцепите там какую-нибудь гадость.
В ответ Монк пробормотал какую-то уклончивую фразу, и она удалилась, исполненная сознания собственной важности.
Услышав стук в дверь, сыщик поднялся и распахнул ее. Порыв холодного ветра вызвал у него озноб. Дневной свет казался тусклым и серым.
– Вам письмо, мистер, – заявил маленький мальчишка, улыбнувшись из-под козырька огромной кепки. – Письмо для мистера Монка. Это вы, да? Я вас знаю. Я видел вас тут.
– Кто тебе его дал? – строго спросил детектив, мельком посмотрев на почерк, показавшийся ему незнакомым. Писала, судя по всему, женщина, однако это явно была не Эстер, не Калландра и не Женевьева Стоунфилд.
– Какая-то леди в коляске. Я не знаю, как ее зовут, – ответил посыльный. – Она дала мне три пенса, чтобы я вам его отнес.
У Монка засосало под ложечкой. Что, если письмо содержит ответ на мучившие его вопросы? Такое казалось ему весьма вероятным. Наверняка произошла досадная ошибка.
– У нее светлые волосы и карие глаза? – поспешно спросил он.
– Волосы светлые, а насчет глаз не знаю, – покачал головой мальчишка.
– Спасибо.
Уильям разорвал конверт. На письме стояло сегодняшнее число.
Мистер Уильям Монк,
Я никогда не считала вас джентльменом, стоящим на одной ступени со мною, однако мне казалось, что у вас еще остаются какие-то остатки представлений о приличии, иначе я ни в коем случае не согласилась бы остаться с вами даже на минуту больше, чем того требуют нормы обычной вежливости. Я нашла ваше общество довольно забавным, но не более того. Узкий круг людей, среди которых я вынуждена находиться, вызывает у меня тоску в силу его строгих правил и жестких условностей. Вы же позволили мне немного познакомиться с жизнью других слоев общества.
Я просто не в силах поверить, что вы восприняли мою любезность как знак того, что я готова позволить, чтобы наше знакомство превратилось в нечто большее. Ваше поведение можно объяснить только глубоким неуважением к чувствам окружающих и желанием использовать людей для удовлетворения собственных устремлений, причем неважно какой ценой.
Я никогда не прощу вам вашего поступка и сделаю все от меня зависящее, чтобы вы заплатили за него как можно дороже. Я буду преследовать вас с помощью закона, распускать о вас слухи и, если понадобится, готова даже обратиться в гражданский суд. Вам следует всегда помнить, что вы приобрели жестокого врага в моем лице, и вы еще будете проклинать тот день, когда осмелились так со мною поступить. Подобное предательство не должно оставаться безнаказанным.
Друзилла Уайндхэм
Сыщик прочитал это послание дважды. У него задрожали руки. Он не верил собственным глазам.
Однако содержание письма оставалось прежним.
– Что с вами, мистер? – встревоженно спросил юный посыльный.
– Ничего, – солгал Монк. – Ничего, спасибо. – Он достал из кармана трехпенсовую монету, решив заплатить мальчишке не меньше, чем Друзилла.
Тот взял ее с благодарностью, но потом с явным сожалением передумал.
– Она ведь уже дала мне деньги.
– Знаю. – Детектив набрал в легкие воздуха, чтобы хотя бы немного успокоиться. – Оставь их себе.
– Спасибо вам. – С этими словами мальчишка поспешно повернулся, словно опасаясь, что столь неслыханное везение вот-вот кончится, и стремглав помчался прочь, громко стуча башмаками по холодным камням мостовой.
Закрыв дверь, Монк вернулся к себе в комнату. Хозяйка уже ушла. Он сел, по-прежнему держа письмо в руке, однако больше не глядя на него.
То, что он сейчас прочитал, не могло относиться только ко вчерашнему происшествию или к каким-либо событиям прошлой недели. Друзилла наверняка познакомилась с ним намного раньше.
Обстоятельства постоянно заставляли Уильяма мысленно возвращаться в прошлое, ставшее для него чем-то вроде огромного пустого пространства, окутанного мраком, где могло скрываться все, что угодно.
Читая письмо, он обратил внимание на слово «предательство». Это наводило на мысль о том, что мисс Уайндхэм раньше питала к нему доверие. Неужели он на самом деле способен на такое? После несчастного случая Уильям еще никого не предавал. Честь, несомненно, принадлежала к числу его достоинств. Сыщик ни разу не нарушил данного кому-либо обещания. Он просто не позволил бы себе опуститься до подобной низости.
Неужели он настолько изменился? Может, тот удар по голове не только сделал недоступным для него собственное прошлое, но и изменил его характер? Неужели такое могло произойти?
Меряя шагами комнату, мужчина пытался сосредоточиться на крупицах воспоминаний о собственной жизни до того, как с ним случилась беда. Перед его мысленным взором возникали бессвязные обрывки давно прошедших событий, картины из детства, которое он провел на севере страны, виды моря, казавшегося одновременно неистовым и прекрасным. Монк вспомнил, с какой жадностью он тянулся к знаниям, а потом ему на память стали приходить какие-то мимолетные впечатления: чье-то лицо, ощущение несправедливости и отчаяния. Он как будто снова увидел рядом человека, который был его учителем и который стал потом жертвой жестокого обмана и разорения, а Уильям не сумел ему помочь, будучи не в силах что-либо сделать ради его спасения. Именно тогда он покончил с торговлей и поступил на службу в полицию.
Он не принадлежал к числу тех, кто способен на предательство!
В полиции ему быстро удалось выдвинуться. Об этом свидетельствовало множество мелких фактов – выражение лиц людей, с которыми он потом встречался, замечания, которые ему иногда приходилось слышать. Монк отличался острым языком и скептицизмом, а порою даже становился беспощадным. Ранкорн, его прежний начальник, ненавидел его, и, как Уильям мало-помалу убедился, у него имелись на то серьезные основания. Своими действиями Монк способствовал еще большему проявлению ошибок и неадекватных поступков Ранкорна, постепенно подрывая его позиции, несмотря на то что впоследствии ему неоднократно приходилось страдать из-за мелочных придирок шефа и его личных амбиций, которые он пытался удовлетворить за чужой счет.
Неужели это считалось предательством?
Нет. Он поступал жестоко, но не бесчестно. А предательство всегда содержит в себе обман.
Детектив почти ничего не знал о своих отношениях с женщинами. Он мог вспомнить лишь одну, по имени Гермиона, которую он, как ему казалось, любил, но которая, однако, не ответила ему взаимностью. Если в той истории кто-то и стал жертвой предательства, так это он сам. Гермиона не выполнила данных ему обещаний, у нее не хватило духа, чтобы сохранить верность любви. Настоящему чувству она предпочла уют и спокойную уверенность в будущем. Монка до сих пор преследовало ощущение пустоты и потери, возникшее у него после того, как он, отыскав ее вновь, сначала загорелся надеждой, которая вскоре сменилась жестоким разочарованием.
