В тысяча девятьсот сорок втором году за выдающиеся достижения народное правительство направило Хуан Ии в Массачусетский технологический институт
[38]
получать степень доктора математических наук. Однажды известный профессор Джон фон Нейман приехал прочитать им курс лекций. Вероятно, чтобы привлечь внимание выдающегося математика, Хуан Ии во время лекций и в перерывах доставала свои счеты, надевала искусственный, ярко-красный ноготь и начинала стучать костяшками, моментально приковывая к себе взгляд профессора, который смотрел на ее манипуляции, словно завороженный. Через год на защите докторской диссертации она еще раз столкнулась с этим великим математиком, и он сказал ей:
– Мой секретарь только что ушел от меня, если ваша сегодняшняя защита тронет меня так же, как и ваше владение счетами, то я приглашаю вас к себе в помощницы.
В итоге она и правда стала помощницей профессора Неймана и, таким образом, в мгновение ока превратилась в заметную фигуру в международных математических кругах. После образования Нового Китая шесть министерств и академий, включавших Министерство кадров, иностранных дел, образования, Академию наук КНР, опубликовали открытое письмо с призывом ко всем патриотам, находящимся за рубежом, вернуться на родину и помогать в строительстве нового государства. Письмо было подписано премьером Чжоу Эньлаем, в нем были указаны имена двадцати одного ученого, среди которых была и Хуан Ии. Таким образом, она вернулась домой и стала самой молодой женщиной-профессором в возрасте всего двадцати шести лет. Потом она еще ездила на восемь месяцев в СССР в качестве приглашенного ученого и привезла оттуда новое прозвище – Волжская Рыбка, скрытый смысл которого мало кто знал.
Естественно, все это я постепенно узнал потом, а в тот вечер мы пришли в кафе, немного посидели и разошлись, практически ничего не сказав друг другу. Мне удалось улизнуть от нее. Кофейня была маленькая, переделанная из бывшей аудитории, хозяйка – женщина средних лет, похожая на уроженку Синьцзяна
[39]
, но на самом деле она была родом из Казахстана. Говорят, мужем ее был советский специалист, приехавший сюда на работу, а она открыла это кафе специально для специалистов из СССР, но сейчас большая часть из них уже уехала, включая и ее мужа, а она осталась. По словам Хуан Ии, у нее сейчас были отношения с одним местным, она осталась из-за него, а не ради кофейни. После отъезда большого количества специалистов дела этой кофейни шли все хуже и хуже – когда мы вошли, там был всего один посетитель непонятной национальности, но точно иностранец. У него была большая борода во все лицо, как у Карла Маркса. Словно завороженный, он слушал мелодию «Дружба будет длиться, пока существуют Небо и Земля», которая доносилась из проигрывателя. Когда мелодия закончилась, он на ужасном китайском попросил хозяйку поставить ее еще раз. Так как кофейня была пуста, она казалась огромной, и, возможно, именно из-за этого, когда снова полилась музыка, Хуан Ии пришла в голову мысль пригласить меня танцевать.
Конечно же, я был против:
– Я не танцую!
– Не умеете? Я вас научу!
Она решительно настаивала на своем, а я так же решительно отказывался. Мне это казалось нелепым – танцевать в кофейне, да еще и с незнакомой женщиной. Я даже и думать-то о таком не смел, не говоря уж о том, чтобы осуществить. Но в Хуан Ии словно бес вселился: увидев, что я ни в какую не соглашаюсь, уж не знаю, может, для того, чтобы отомстить мне, пошла к тому бородачу. Тот радостно поднялся, да еще и поблагодарил меня, будто я даровал ему такую замечательную возможность. Перед тем как начать танцевать, Хуан Ии сказала что-то по-русски хозяйке, та рассмеялась, вышла из-за стойки и присела за мой столик. Она вполне сносно говорила по-китайски, если не учитывать ее некрасивый акцент, смысл был понятен. Она спросила меня, являюсь ли я бойфрендом Кармен.
– А кто такая Кармен? – спросил я.
Хозяйка указала на Хуан Ии:
– Она.
– Разве ее не Хуан Ии зовут?
– Да, судя по всему, ты не ее бойфренд! – рассмеялась хозяйка.
Потом она объяснила мне, что Хуан Ии – это ее настоящее имя, а Кармен – прозвище, здесь ее все так называют. Я спросил, почему именно Кармен.
– Тебе она не кажется обаятельной? Такой же обаятельной, как Кармен.
Говоря по правде, в тот момент я не знал, что Кармен – это литературный персонаж, но если судить о ее обаянии, то мой ответ однозначный: нет! Абсолютно нет! Я подумал: это разве обаяние? Да она же просто психопатка! Ненормальная! Сумасшедшая!
Глядя на этих двух противных людей, которые вились рядом со мной, словно мухи, я всем телом ощущал дискомфорт, поэтому вскоре ушел по-английски, не прощаясь.
На следующее утро я отправился к секретарю Вану, чтобы посмотреть личные дела трех отобранных мной кандидатов и заодно расспросить о Хуан Ии. Ван вкратце рассказал мне о ней, и я почувствовал его уважение к ее математическим способностям и научно-исследовательскому духу. В настоящее время существует две исследовательские темы, к которым приковано мировое внимание, одна из которых – возглавляемая ею тема «Численное дифференцирование и нормальное распределение». Вот только в его голосе слышался легкий намек на критику ее «ничем не скованного поведения».
– Я считаю, что она – классический образец человека, у которого развит большой мозг, но не развит мозжечок. У таких людей очень высокий коэффициент умственного развития, но у них слабо развита способность к самоконтролю, они не в состоянии контролировать свои мысли и действия, они говорят и ведут себя слишком независимо, слишком свободно, ничего не стесняясь. И поэтому часто подвергаются осуждению. Некоторые говорят, что в ней слишком много буржуазного.
Глядя на меня, секретарь Ван добавил:
– Но разве есть в мире стопроцентно совершенные люди? У всех есть недостатки. Она много лет провела в Америке, естественно, подвергалась идеологическому влиянию, мы, с одной стороны, должны ее перевоспитывать, а с другой стороны, нам следует понять ее! Я понимаю ее, поэтому часто прошу не «ходить в чужой монастырь со своим уставом». Ее проблема, по сути, в том, что она не делает этого или делает недостаточно, не пытаясь влиться в коллектив. Но я верю, что со временем у нее получится.
Я подумал: раз она такая способная, почему же он ее мне не рекомендовали? Когда я спросил об этом секретаря Вана, он рассмеялся:
– Вы же уже с ней познакомились, как вы полагаете, она подошла бы? Она же, говоря вашими словами, «не в своем уме»!
И то верно, разве сможем мы использовать ее? Она, самое большее, всего лишь «муха, обладающая мышлением».
