Но вам не известно, да и никому не известно, какое безграничное сожаление и стыд испытывали мы.
Болезнь матери в итоге заметила я. В тот день я вернулась домой вечером, было уже темно, и свет не горел, было черным-черно. Я включила свет и увидела, что дверь в комнату матери открыта, но она не выходит встретить меня, как делала это всегда. Я позвала ее, ответа не последовало, но в комнате было какое-то движение. Тогда я пошла туда, включила свет и обнаружила, что мать сидит на корточках на полу, уткнувшись головой в край кровати. На искаженном болью и страданием лице пролегли две дорожки от слез, волосы были растрепаны. Я бросилась к ней, она, словно ребенок, вцепилась в меня и внезапно заплакала. «Мама, что случилось?» – спрашивала я. Она, рыдая, ответила, что больше не может, и попросила отвезти ее в больницу. В глаза бросались блестевшие в свете лампы слезы и пот. Я никогда не видела, чтобы мать так горько плакала. Ее скрючившееся тело было вялым, словно покрытые инеем листья, в тусклом свете лампы напоминало смятую одежду… На следующий день врач сказал, что у матери рак печени в последней стадии и спасти ее не удастся.
По правде говоря, я пишу это, и сердце мое разрывается от горя, это так печально! Не хотела рассказывать об этом, но сейчас на душе стало чуть полегче. Я думаю, как бы там ни было, мать была частью отца, так же как жилой квартал был частью всего подразделения. Мама была его женой, боевым товарищем, посвятившей ему всю свою жизнь. И когда я буду совершать обряд перед гробом отца, зажгу одну ароматную свечу в память о ее душе и заплачу…
День четвертый.
Ночь накрыла уже весь двор, и ее дыхание и звуки проникают в комнату через чугунную решетку на окне. Мягкий свет лампы освещает это письмо и то, что я хочу сказать тебе. Когда я сосредоточенно смотрю на бумагу, то вдруг невольно представляю себе доску для шашек и руки отца, словно в тумане то появляющиеся, то исчезающие. Я снова вижу, как отец играет в шашки.
Но кто сможет сыграть с ним?
На следующий год
[59]
отец оказался в безвыходном положении – мы больше не могли найти для него противника, чтобы удовлетворить его страстное желание играть в шашки. Из-за того что его имя стало известно, периодически на пороге возникали нежданные гости, специально приезжавшие сразиться с отцом. Но, как мы и предсказывали, каждый раз их приезд не приносил искомой радости, наоборот – отец начинал сердиться. Ему не хотелось играть с людьми, у которых слишком обычный уровень, и давать фору он тоже не любил. Но чье мастерство могло сравниться с его? Не было таких людей. Год с лишним отец был с головой погружен в изучение техники игры, он уже знал досконально все, и к тому же он часто тренировался с разными специалистами из разных мест, изучал их стиль, поднаторел. Его мастерство достигло наивысшей точки, совершенства, по крайней мере в нашем городе.
Без достойных соперников, без возможности играть в шашки жизнь отца опять наполнилась скукой, это было опасно. Мы опять начали придумывать, к какой сфере можно вызвать интерес отца – плаванье, каллиграфия, живопись, цигун
[60]
, тайцзицюань
[61]
… Но отец был ко всему этому холоден, не проявлял интереса, и мы совсем пали духом. Однажды к нам в район приехал специалист по цигуну и начал учить людей тайцзицюаню. Я стала настаивать на том, чтобы отец тоже сходил. Я каждый день пыталась его вытащить, подталкивала его, и только через неделю моих уговоров он сдался. Тридцать с лишним стариков и старушек овладели этим искусством, даже у меня, хотя и была всего на двух занятиях, начало что-то получаться, а отец ходил каждый день, но даже основные техники никак не мог освоить. Тело его как будто не слушалось, казалось, выполнив одно движение, он забывал, что следует делать дальше. Это могло довести до белого каления, но и было смешно. Отсутствие способностей, которое он показал тут, и его уму непостижимый интеллект и сообразительность в шашках словно принадлежали двум разным людям. Это было абсурдно: с одной стороны, отец превосходил остальных людей, был наделен уникальным талантом, а с другой стороны, был бестолковым и несообразительным. В какой-то степени он казался человеком, который попал в плен к одной идее и не был в состоянии выбраться самостоятельно. И чем меньше было для него ограничений, тем легче ему было, в определенном смысле, приблизиться к цели. Я все думаю: почему отцу удалось так проявить себя в шашках? Он от природы был так талантлив? Или была какая-то другая причина?
Исходя из собственного жизненного опыта, я уверена, что шашки – это спорт, который испытывает ум человека, открывает его, они полностью отличаются от шахмат, военных шашек и других подобных игр. Если сравнить шашки и шахматы, в шахматах больше игровой, развлекательной составляющей, а шашки – они сложнее и глубже.
Убийственная сила шашек не имеет уровней, каждая шашка может стать как генералом, так и воином, все зависит от того, какой ты делаешь ход и где ее располагаешь, и от того, каково твое мастерство игрока. А в китайских шахматах все не так. Роли – ладья, конь, пушка – уже все распределены, ладья летит на всем скаку, пушка стреляет через фигуру, конь скачет прямо и по диагонали, слон – по диагонали через поле, а пешка преодолевает реку посреди игрового поля и идет вперед, не отступая. И вот эти изначальные отличия, ограничения приводят к тому, что искусство шахмат в целом проще, не так глубоко. А в шашках все было по-другому. Если в шахматах возможность использовать свои интеллектуальные способности была ограничена, то шашки были безграничным вызовом им. Сами по себе костяшки беспомощны, их сила зависит от положения на доске, в определенном месте они обретают определенную силу. Поэтому в шашках ты должен обладать умением объединять, структурировать, находить для шашек наилучшее место, прилагать усилия для соединения их. В процессе этого их сила крепнет, и только так они могут выжить. Однако вариантов соединения разных шашек великое множество, нет какой-то единой модели, ну или, можно сказать, существует великое множество этих моделей. И в этом отсутствии границ кроется загадка, соблазн, пространство для воображения и возможность показать свой ум. Победа или поражение в шашках не зависит от коварной случайности. Эта игра – захватывающая психологическая схватка и противостояние соперников, в ней меряются силами два твердых характера. И лавровый венок победителя достается хладнокровным и сосредоточенным гениям – знатокам тончайшей психологии. Для них воображение, сообразительность, терпение, а также изобретательность играют такую же роль, как и для математиков, поэтов или музыкантов. Удивительный талант, проявленный отцом в шашках, его уникальная и непостижимая способность одерживать победы, а также независимый характер и эксцентричность, дававшие о себе знать в очевидном нежелании общаться с людьми и играть с теми, кого уже победил, – все это приводило в недоумение не только нас, но и тех, приходивших гуськом друг за другом, игроков, им тоже это казалось странным и абсурдным.
