3. Два письма
1) Для Чэнь Сысы
Я только что поднялся на крышу и почтил память твоего отца, обратившись лицом на юго-запад, туда, где находится могила твоего отца – моего учителя. Я простоял там довольно долго. Уверен, что если душа учителя на Небе, то он слышал те слова прощания, которые я говорил. Я говорил много, очень много. Молчать было невозможно. Словно одержимый, я снова и снова выкрикивал его имя, снова и снова произносил слова искренней любви, признательности и пожелания счастья. Я так выложился, что, казалось, тело стало невесомым и могло улететь. Ощущение было, будто все кости раздроблены, но боли нет, есть лишь текучая безмятежность, спокойствие.
Сейчас я сижу за письменным столом и собираюсь писать тебе это письмо.
Я чувствую, что и тебе напишу много, очень много, но не знаю, когда ты сможешь прочитать это письмо. Несомненно, тебе придется ждать его довольно долго. Может быть, несколько лет, а может быть, больше десяти лет, а возможно, и несколько десятков лет. Я не знаю. Знаю только, что это не произойдет, пока статус твоего отца не будет рассекречен. Другими словами, я сейчас пишу письмо, которое можно будет отправить неизвестно когда. Но даже если так, я все равно напишу, а потом отправлю. Не потому что я не руководствуюсь доводами рассудка, как раз наоборот. Я верю, что тайна твоего отца будет рассекречена в один прекрасный день, разве что не знаю, когда этот день наступит. Тайна всегда является таковой относительно времени. Полвека назад американцы решили убрать главного преступника, на котором лежала ответственность за события в Перл-Харбор
[62]
, – Ямамото Исороку
[63]
. И это была страшная тайна. Но сейчас про эту тайну сняли фильм, и теперь об этом все известно. Время открывает завесу над всеми тайнами. В определенном смысле в мире есть неразрешимые тайны, но нет тайн, которые нельзя было бы рассекретить. Если так подумать, то у меня есть причины радоваться за тебя. Я знаю, ты надеешься, что я расскажу тебе, почему у твоего отца в последние годы его жизни было столько странных событий, почему он так страдал и печалился. В этом письме я расскажу тебе все, только, когда получишь его, не вини меня за то, что пришлось столько ждать. Для отправки такого письма следует набраться терпения, как требуется терпение для того, чтобы вскрыть старый нарыв.
Возможно, ты уже слышала, что наше подразделение 701 занимается разработкой современного секретного оружия. В действительности это неправда. А что же на самом деле? На самом деле это была разведывательная организация, отвечавшая за прослушивание, радиоперехват и дешифровку сообщений из некоторых стран. Следует сказать, что такие организации есть в каждом государстве мира и сейчас, и в прошлом, и в больших странах, и в маленьких. Поэтому тайное существование этих организаций на самом деле известно всем. Это очевидный факт. Мы часто говорим: «Знание врага и знание себя помогает пройти невредимым через сотню битв». Под «знанием врага» как раз и понимается сбор разведданных. Они являются точкой опоры во время войны. Как сказал один физик: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю
[64]
». При наличии точных разведданных любая армия может выиграть любую войну. А добыть разведданные можно лишь одним способом – украсть, своровать, другого пути нет. Засылать спецагента в стан врага и передавать сведения – это один способ воровства. Сидя дома, перехватывать каналы связи противника – другой способ. Если их сравнивать, можно сказать, что второй способ получения информации более безопасен и более эффективен. Для противостояния прослушиванию возникли технологии кодирования, а вслед за ними и технологии дешифровки. Твой отец как раз этим и занимался – дешифровкой.
Это было сердце функционирования подразделения 701. Самый его центр.
Дешифровка – это противоположность созданию кодов, образно говоря, в обоих случаях это – игра в прятки. Создатель кода занимается тем, что прячет, а дешифровщик – находит. И в укрывании есть свои тайны, и в поисках есть свои ключи к разгадке. Пройдя «боевое крещение» двумя мировыми войнами, оба быстрыми темпами превратились в своего рода науку, собравшую вокруг себя множество самых лучших математиков со всего мира. Некоторые говорят, что дешифровка – это процесс тщательного обдумывания одним гением того, что происходит в душе другого гения. Это мужская схватка самого высочайшего порядка. Другими словами, те, кто занимается этой работой, являются самыми лучшими кадрами из математических кругов. Известные математические институты и учебные заведения каждое лето приглашают таинственных посетителей, обладающих, кажется, высочайшими полномочиями. Они приезжают, забирают целые пачки личных дел лучших студентов, затем досконально просматривают, а потом увозят с собой одного-двух самых выдающихся учеников. Сорок лет назад так с факультета математики одного университета увезли некоего студента, это и был твой отец. Тридцать лет назад из учебного заведения, где когда-то учился твой отец, также увезли еще одного человека, это был я. Никто, включая и нас самих, не знал, чем мы будем заниматься, и только несколько месяцев спустя и он, и я поняли, что заниматься мы будем дешифровкой!
Если бы я мог сам выбирать свою судьбу, то, честно говоря, не выбрал бы дешифровку. Это наука одиноких, сумрачная наука, она деформирует и душит человечность. Я отчетливо помню, как тем вечером, когда меня забрал из института «вышестоящий человек», мы несколько десятков часов ехали на поезде, а потом в ночи поезд внезапно остановился на какой-то непонятной станции. Не было видно ни какого-нибудь поселка, ни гостиницы, казалось, мы прибыли в какое-то заброшенное место. Затем мы загрузились в джип без номерных знаков. Человек, который сопровождал меня, заботливо предложил выпить воды. Черт знает, что было подмешано в воду, но, выпив, я тут же провалился в сон, а когда очнулся, мы были уже в безлюдном гарнизоне. Это была тайная база для тренировки дешифровщиков. Вместе со мной проходили подготовку пятеро человек, среди них была одна девушка. Сначала в течение первого месяца мы тренировали способность «забывать», стирать из памяти свое прошлое. Затем еще месяц проходило обучение правилам секретности. А в третий месяц началась профессиональная подготовка. Вот так, в обстановке таинственности и в напряжении, прошли первые полгода, а потом нас с завязанными глазами вывезли оттуда. Я и сейчас не знаю, где находится то место. Даже по сторонам света не мог ориентироваться. Знаю только, что это было в лесу. В не тронутом человеком лесу.
