– Что?
– Против воли же Эми.
– Да ну нахуй! Ты шутишь, что ли!
– Да я тебе говорю!
– Я смотрю на это иначе. То есть ты говоришь, что ничего страшного, если бедная Аннабель не может ебаться с парнем, которого любит, потому что ее фригидная сука-сестра Эми, придаток этот, не может уступить, войти в положение?
– Какая мерзость, Люси. Что ты за феминистка вообще, если такое говоришь?
– Феминистка, которая время от времени дает мужикам. А ты, видать, принадлежишь к другой разновидности, – предполагаю я и вижу, как Соренсон краснеет. – Мне все не терпится спросить, как все прошло с Майлзом?
– Хорошо… – Соренсон смотрит на меня, ковыряясь в ногтях.
– Расскажи мне все в кровавых подробностях. Затащила его в постель-то?
– Хватит.
– Да ладно, Лина! Скажи, вы трахались?
– Не твое дело!
– То есть нет?
– Ты иногда превращаешься в какую-то болтливую мочалку на девичнике, Люси. – Она сделала губки бантиком, встала с дивана и забралась на свой тренажер. Скорость установлена только на 6 км/ч, но хотя бы она встала на него сама, без подсказок.
– Давай, Лина!
Я стараюсь не замечать жир, этот жуткий, уродующий ее жир. И что я вижу? Выпученные глаза, сжатый рот на мертвенно-бледном лице и еще россыпь родинок с одной стороны, похожая на созвездие; могла бы быть красивой, если бы не это напряженное, испуганное выражение лица. Вьющиеся волосы по плечо, которые она постоянно убирает с глаз за уши.
После «тренировки» мы идем к ней в мастерскую, и опять от запаха смолы и химикатов у меня начинают слезиться глаза. Я стараюсь проморгаться и замечаю на верстаке кучку отлитых ею пластмассовых костей. На проволоке, закрепленной на потолочной балке, висит теперь большой скелет какого-то инопланетного мужика. Выглядит жутко, хотя и выразительно.
– Круто получается.
– Я знаю, но тут есть еще над чем поработать, – говорит она, берет фотик и начинает снимать скульптуру, хотя у нее уже пришпилены к доскам фотографии той же работы, снятые с разных углов. Потом берет череп с верстака, поднимает на свет, приставляет к стеклопластиковой голове инопланетянина.
– Это же не человеческий череп? – спрашиваю я.
– Нет. Самца гориллы. Недавно умер – в зоопарке, в Атланте. Кучу денег пришлось заплатить, чтоб его заполучить. Но он, увы, не подойдет.
Она улыбается, а мне на секунду становится жутко, Соренсон ставит череп на место, и жуть проходит.
20
Будущий человек: Процесс
О творческом процессе Лина Соренсон говорит уклончиво, объясняя это тем, что ее метод «меняется от проекта к проекту». Очевидно, она делает подробные эскизы своих ландшафтов, а затем врисовывает в них персонажей. Известно также, что Соренсон начала пользоваться средствами компьютерной превизуализации: она конструирует фоны-пространства, а затем расставляет на них фигурки, видоизменяя их позы и взаимоотношения. «Я хотела добиться, чтобы образ, являясь частью подвижного сюжета, сохранял присущее эскизу ощущение статики и постоянства. С помощью этих средств я выстраиваю нужные мне пространственные отношения между фигурками».
Далее Соренсон, которая, кстати, брала уроки таксидермии, собирает скелеты своих существ. Небольшие фигурки, как правило, сделаны из найденных художницей костей маленьких птиц и млекопитающих. Соренсон создает «новое» существо с помощью фрагментов скелетов от «старых» существ, и, таким образом, получается каркас из костей рук, ног и позвоночника. С более крупными фигурами дело обстоит сложнее, ведь найти большие кости непросто, особенно череп и таз, которые и позволяют задать внешний облик и позу, а следовательно, выражение лица и движения «нового» существа. Поэтому такие детали обычно создаются с нуля – отливаются в пресс-формах. Затем Соренсон соединяет кости проволокой. Следующий этап – нарастить на них «плоть». Соренсон всегда скрывала, как она это делает, – возможно, применяет какой-то синтетический глиноподобный материал, который лепится на кости, и таким образом формирует фигуру, после чего художница помещает всю конструкцию в большую емкость и делает пресс-формы. Далее Соренсон убирает «плоть» с костяного каркаса и в получившуюся форму заливает смолу, которая там застывает.
В итоге получается фигурка, в последнее время все чаще полноростовая фигура с зеленовато-коричневой наружной «кожей». Смола прозрачна настолько, чтобы было видно застывшие в ней кости. Соренсон утверждает, что в детстве мать покупала ей желе Jell-O, в котором просвечивали кусочки фруктов, и это, видимо, как-то подсознательно повлияло на нее. Затем, применяя навыки таксидермиста, он добавляет детали, например часто крепит к фигуре щетину из настоящих человеческих волос.
21
Контакты 8
Кому: lucypattybrennan@hardass.com
От: michelleparish@lifeparishioners.com
Тема: Победа
Моя мантра – «Добиваться своего любой ценой». Это все, что я могу сказать. Я не смиряюсь с поражением никогда. Добивайся успеха во что бы то ни стало.
Как Утренние страницы, работают?
Мишель
Кому: michelleparish@lifeparishioners.com
От: lucypattybrennan@hardass.com
Тема: Победа
Спасибо. Я очень надеялась, но в конечном счете знала, что ты так и скажешь. Теперь я уверена в своей правоте больше, чем когда-либо. Ты настоящий визионер-вдохновитель, Мишель!
Люс X
Кому: lucypattybrennan@hardass.com
От: michelleparish@lifeparishioners.com
Тема: Победа
Вау, такие похвалы! Спасибо! Буду стараться!
M X
PS Как там Утренние страницы?
Кому: michelleparish@lifeparishioners.com
От: lucypattybrennan@hardass.com
Тема: Победа
Я пыталась и не оставляю попыток. У тебя мотивированные клиенты, а моей суке, по правде сказать, вообще, похоже, до фонаря. Я поручила ей писать Утренние страницы. Она, естественно, ничего не написала, так, накропала второпях какую-то херню вечером, когда я должна была к ней заехать, потому что ее в жопу укусил какой-то жук. Я сказала, что это никуда не годится, и даже не стала их читать. Еще сказала, что они называются Утренние страницы, потому что их писать надо УТРОМ! Ясно же как божий день!
Л X
22
Всё под контролем
Перед домом снова дежурят несколько репортеров, просто стоят или сидят в машине. Обычно как минимум двое, иногда больше. Зачем им это? Чего им от меня надо? Сотни всяких знаменитостей в любой день выставляют себя на посмешище на вечеринках Саут-Бича. Но всякий раз, как обо мне все забывают, Квист и Торп снова начинают разыгрывать на экране свою дурную комедию. Валери не перезванивает, иногда только шлет эсэмэски типа «Сиди тихо» и спрашивает, получила ли я бесплатный «Тотал-джим», в остальном продинамила меня, сука.
