Книга Сексуальная жизнь сиамских близнецов, страница 45. Автор книги Ирвин Уэлш

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сексуальная жизнь сиамских близнецов»

Cтраница 45

Утренние страницы, говоришь, сука? Типа чтобы избавиться от всей хуйни, надо про нее написать? Да пошли вы нахуй, мы будем говорить конкретно.

Результаты у Соренсон никудышные. Мы уже почти две недели занимаемся, а она сбросила всего три кило. Такими темпами УЙДУТ ГОДЫ, БЛЯДЬ, КОТОРЫХ У МЕНЯ НЕТ, чтобы эту лузершу привести в чувство. Пока она только зря тратит время. Чем больше от нее звонков и чем больше мы с ней видимся, тем больше моя жизнь, кажется, идет наперекосяк. Ужасно бесит, что из-за этой ебанутой все получается как-то по-идиотски. Если бы она не сняла меня тогда на телефон и не отдала видео телевизионщикам, никто бы обо мне никогда не узнал и не гонялся бы как за звездой. Сколько времени прошло, а она все продолжает ебать мне мозг!

Драконовские меры нужны, короче.

Толку от нее никакого, гордость свиноводства Миннесоты по-прежнему себе на уме. Я звоню Майлзу:

– Ну что, кто на кого залез в итоге? Пригодился твой пожарный шланг?

В трубке осторожное молчание, потом трусливо признается:

– Не справился я с девушкой Линой. Думаю, она еще не разлюбила своего бывшего. Мы все через это проходили, Люси. Ты не знаешь, что там у людей за жизнь. В таких ситуациях нельзя ими пользоваться. Она хорошая девушка.

Хуйло никчемное. Ну да хер с ним.

– Окей. Ты попробовал и потерпел неудачу. Я сама виновата: задача была тебе изначально не по плечу.

– Люси…

Я отключаю его. Зачем потворствовать слабакам? А он именно что слабак. Пресс кубиками и накачанная грудь ничего не меняют.

Так что пусть идет нахуй. Если хочешь что-то сделать, делай сама. Нельзя рассчитывать на слабаков: они думают только о себе. Ради малейшей выгоды наебут – недорого возьмут. Надо быть сильной. Надо давить этих козлов, потому что иначе, к бабке не ходи, они сами тебя раздавят, как только дашь малейшую слабину.

Подъезжаю к дому Соренсон. Она с опаской садится в мой «кадиллак», но выглядит при этом бодро.

– Куда сегодня? В зал? Луммус-парк? Или Фламинго-парк?

– Сегодня внесем немного разнообразия, – говорю я; мы едем через мост Макартура в центр. – Будет сюрприз.

– Я люблю сюрпризы!

На лифте поднимаемся на двадцатый этаж. Когда выходим, я сообщаю Соренсон, что на сороковом этаже пентхаус и мы идем туда пешком. Сразу жалостливый стон:

– А что, в зале нельзя было позаниматься на «Стейр-мастере»?

– Нельзя, потому что занятия должны быть разнообразными. Сегодня пойдем по настоящей лестнице. На самый верх. Там у моей матери квартира, и в ней тебя ждет награда: кое-какая полезная жрачка плюс протеиновый коктейль из арахисового масла с шоколадом, как ты любишь.

В глазах у нее загорелась жадность, молниеносно сменившая скандинавскую хандру, которая, видимо, преследует ее род из поколения в поколение. Мне кажется, я даже вижу, как возбудились вкусовые рецепторы в этой ненасытной бездонной впадине, которая у нее вместо рта.

И мы пошли…

– Давай, Лина: раз-два-три-четыре, – гаркаю я, указывая вперед и вверх; Соренсон пыхтит сзади.

Через несколько пролетов одышка становится у нее почти обморочной. Вскоре я замечаю, что наш жиртрест совсем отстал.

Продолжаю подъем, только задним ходом, потом останавливаюсь на повороте и смотрю, как жирная, раскрасневшаяся, пыхтящая личинка заползает на очередной лестничный пролет.

– Давай! Ты все можешь!

На тридцать втором этаже Соренсон смотрит на меня снизу вверх, мордашка у нее пунцовая, как у избалованного толстого ребенка.

– О… о… о…

– Давай, Лина Соренсон! Ты все можешь!

– Я стараюсь…

– Стараться не надо, надо делать! Кто старается, тот мается. Победители не стараются, а делают, блядь! Стараться – значит готовиться к проигрышу! Делай! ДЕЛАЙ! ДЕЛАЙ! Ты написала Утренние страницы сегодня?

– Так и не… Хотела, но…

– ПЛОХО! ОЧЕНЬ ПЛОХО, БЛЯДЬ! ДЕЛАЙ! ДАВАЙ! ДЕЛАЙ! ДЕЛАЙ! ДЕЛАЙ!

Тридцать шестой этаж: Соренсон практически ползет на карачках. Вот ведь непослушная тварь. В слабых толстых ногах едва хватает сил, чтобы поднять жирную тушу на следующую ступеньку.

– Господи…

– Руки убери с перил, блядь! – ору я. – Давай, Лина, давай, малышка, покажи им, кто такая Лина Соренсон на самом деле! Кто она, толстожопая жертва?

Соренсон скорбно смотрит на меня снизу.

– Умоляю… – стонет она.

Я спускаюсь чуть ниже и жестко хватаю ее за плечи. Чувствую плоть. На плечах не должно быть никакой рыхлой, отвислой плоти. Я впиваюсь ногтями в этот жуткий жир:

– КТО ОНА, ТОЛСТОЖОПАЯ ЖЕРТВА?! СКАЖИ «НЕТ»! СКАЖИ. «НЕТ», БЛЯДЬ, ЛИНА!

– НЕТ!

Дерзкий и в то же время жалкий вопль Соренсон отзывается эхом по лестничной клетке пустого здания, она напрягает все силы, оживляется и приводит свою тушу в движение.

– ВОТ МОЛОДЕЦ! МОЛОДЧИНА! ЛИНА СОРЕНСОН ПЫШЕТ СЕКСОМ, ЕЮ ВОСХИЩАЮТСЯ ВО ВСЕХ БАРАХ НА ОУШЕН-ДРАЙВ!

– ДА!

И мы пошли наверх дальше: она пыхтит, мычит, с трудом преодолевая каждую ступеньку. Мы настолько разогнали ей метаболизм, что жир она будет сжигать еще несколько часов.

– Жиросжигательная установка Лина Эс!

– Жиро… сжигательная установ-ка…

Последние несколько пролетов она преодолевает ползком и финиширует на коленях.

– Давай, Лина! Вставай!

Она встает, и я завожу ее в пустую квартиру. Здесь есть только мамина беговая дорожка, мой «Тотал-джим», стул и надувной матрас с пледом, который я принесла вчера: Лина с облегчением на него плюхается. На кухне есть кое-какие продукты, тоже мои; я начинаю нарезать бананы.

– Отдыхай. Ноги только вытяни! – кричу я через стенку и кладу в блендер фрукты, заливаю их нежирным йогуртом, арахисовым маслом, соевым молоком, всыпаю шоколадный белковый порошок. Все измельчаю и добавляю свой фирменный ингредиент.

Беру коктейль и несу в гостиную: Соренсон до сих пор пыхтит, лежа на матрасе и опершись на локти, ноги раскиданы на паркете. Пытается перевести дух. Но жадность все пересиливает: стоило только махнуть ей стаканом, как она мгновенно хватает его пухлым кулачком. Сунув в рот торчащую из стакана соломинку, она – потная и красная, как помидор, – начинает сосать. Если она все так сосет, мне тебя жаль, Майлз, – такой шанс проебал.

Коктейль уходит из стакана, но Лина даже не встает. Она прикрывает глаза, потягивается и в оцепенении погружается в сон. Рогипнол сделал свое дело, хотя, учитывая, как она устала, давать ей снотворное – все равно что ломиться в открытую дверь. Минут через двадцать, растолкав ее, я сую ей под нос остывший черный кофе:

– Подъем!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация