С одной стороны, нам требовалась помощь – судя по голосам, там было несколько мужчин, которые могли донести Джейми. С другой стороны – стоит ли привлекать внимание незнакомых индейцев? Они ведь вполне могут оказаться разбойниками.
Джейми приподнялся на локте и вынул из ножен охотничий нож, зажав его в правой руке.
Снежный ком сорвался с ветки нашего укрытия и плюхнулся прямо мне на голову; я невольно вздрогнула. От моего движения снег сверкающим каскадом посыпался сильнее, припорошив волосы и плечи Джейми тонким слоем пудры.
Сошедший снег обнажил сложенные веером ветки, в просветы между иголок тсуги можно было разглядеть, что происходит снаружи. Я осторожно выглянула из-за плеча Джейми.
В шаге от нас гора шла немного под уклон; рощица, где я вчера нарубила веток, росла на несколько футов ниже. Снегопад закончился, восходящее солнце озаряло черные деревья красно-желтыми лучами. Индейцы зашли в рощу с другой стороны, теперь их было ясно слышно. Судя по голосам, они о чем-то спорили. От внезапной догадки по рукам у меня побежали мурашки: проходя через рощу, индейцы могли обнаружить срубленные тсуговые ветки. Я ведь действовала не то чтобы аккуратно, там наверняка остались иголки и обломки коры. Достаточно ли снега выпало, чтобы скрыть следы моей ужасающей небрежности?
За деревьями что-то мелькнуло, потом еще и еще, и вот из рощи вынырнули индейцы, грозные, словно обнажившиеся драконьи зубы.
Они были одеты по-зимнему, в кожу и мех. Некоторые надели плащи или шерстяные накидки, из-под которых торчали ноги в узких кожаных штанах и ботинках из мягкой кожи. Все несли одеяла и какую-то снедь, на головах были меховые шапки, у большинства за плечами болтались снегоступы.
Индейцы были вооружены. Я насчитала несколько мушкетов, кроме того, у каждого на поясе висел томагавк. Шесть, семь, восемь… пересчитывала я про себя, пока они шли из рощи гуськом, ступая след в след. Один из последних крикнул что-то со смехом, возглавляющий колонну ответил, но его ответ унес порыв ветра.
Я глубоко вдохнула, ощутив запах Джейми – к привычному мускусному аромату, которое всегда хранило после сна его тело, примешивался острый запах свежего пота. Я тоже покрылась потом, несмотря на холод. Интересно, у них есть собаки, которые могут нас учуять даже под завалом еловых и тсуговых ветвей?
Затем я сообразила, что ветер в нашу сторону, потому что до нас доносились голоса. Нет, даже собаки не смогут нас учуять. А вдруг индейцы разглядят ветки, которыми мы загородили наше логово? Только я это подумала, как целый пласт снега скользнул вниз и упал снаружи с едва слышным шорохом.
Джейми резко втянул в себя воздух, а я приникла к его плечу. Замыкающий колонну уже вышел из рощи. Он приложил руку ко лбу, защищая глаза от блестящего на солнце снега, и внимательно осмотрелся.
Это был иезуит. Поверх облачения на нем была надета накидка с капюшоном из медвежьей шкуры, кожаные штаны и мокасины, но под накидкой виднелись черные одежды, подоткнутые под пояс, чтобы удобнее было идти по снегу, и плоская черная шляпа с широкими полями, какие носят священники; он придерживал ее одной рукой, чтобы не унесло ветром. Когда он повернулся, выяснилось, что у него светлая борода и настолько бледная кожа, что даже на таком расстоянии видно было, как покраснели нос и щеки от мороза.
– Давай их окликнем, – прошептала я, склоняясь как можно ближе к уху Джейми. – Скорее всего, они христиане, раз с ними священник. Они нас не тронут.
Джейми медленно покачал головой, не отрывая взгляда от цепочки, постепенно скрывавшейся из виду за заснеженным перевалом.
– Нет. Может, они и христиане…
Он снова покачал головой, на этот раз более решительно.
– Нет.
Спорить было бессмысленно. Я закатила глаза, испытывая одновременно разочарование и смирение.
– Как спина?
Джейми осторожно потянулся и тут же замер, издав сдавленный стон, словно ему в спину воткнули вертел.
– Видать, не очень? – поддела я, скрыв сочувствие за насмешкой.
Он смерил меня недобрым взглядом, затем вновь медленно зарылся в постель из груды опавших листьев и с легким вздохом закрыл глаза.
– Наверняка ты измыслил какой-то прекрасный способ спуститься вниз, – вежливо предположила я.
Джейми приоткрыл один глаз.
– Нет, – ответил он и глаз закрыл. Грудь под охотничьей рубашкой поднялась и опустилась – на вид сама безмятежность.
День был холодный, но ясный. Солнце лучистыми пальцами забралось под навес нашего убежища, отчего крошечные островки снега вокруг искрились словно сахарные. Я сгребла один из них в ладонь и осторожно стала ссыпать Джейми на загривок, просеивая сквозь пальцы.
Он с присвистом выдохнул, крепко сжав зубы, распахнул глаза и холодно взглянул на меня.
– Вообще-то я думаю.
– Ох, прости. – Я вытянулась рядом с ним, укутав нас в пальто. В щели стал задувать ветер, и я поняла, что Джейми прав: снег защищает как одеяло. Только вот сегодня, похоже, никакого снега не дождешься.
И на еду рассчитывать не приходилось. Время от времени мой желудок заявлял ноту протеста, а в животе у Джейми началась настоящая забастовка.
– Тихо там, – с упреком сказал он на гэльском и метнул взгляд наверх. Затем вздохнул и посмотрел в мою сторону. – Ладно. Подождем, пусть дикари отойдут подальше. А потом ты сходишь в хижину…
– Я не знаю, где она.
Джейми рассерженно прицокнул языком.
– Как же ты меня нашла?
– Выследила, – заявила я не без гордости. Сквозь иголки я глядела на вьюжную пустыню вокруг. – Только вернуться обратно вряд ли получится.
– Ага. – Казалось, Джейми впечатлен. – А ты смышленая, саксоночка. Ладно, не волнуйся, я тебе расскажу, как идти.
– Хорошо. А потом что?
Джейми дернул одним плечом. Ему на грудь намело немного снега, теперь он растаял, и рубашка слегка намокла, а в шейной ямке скопилось небольшое озерцо чистой воды.
– Принесешь мне что-нибудь поесть и одеяло. Через несколько дней я буду на ногах.
– Что? А тебя здесь оставить? – В свою очередь я гневно уставилась на него.
– Ничего со мной не случится.
– Тебя волки сожрут.
– Вряд ли, – невозмутимо проронил он. – Скорее всего, они заняты лосем.
– Каким еще лосем?
Джейми кивнул в сторону рощи.
– Я там вчера подстрелил одного. Попал в шею, но только ранил. Я шел за ним, когда сорвал спину. – Он поскреб медно-серебристую щетину на подбородке. – Вряд ли зверь ушел далеко. Наверное, снег замел тушу, иначе наши маленькие друзья заметили бы его, они ведь шли с той стороны.
– Значит, ты подстрелил лося, на которого волки слетятся, словно мухи, и хочешь остаться здесь, на холоде, и подождать их? Сдается мне, к тому времени, как они снова проголодаются и захотят отведать еще одно блюдо, ты настолько окоченеешь, что не заметишь даже, как твою ногу начнут обгладывать.
