– А ты умеешь? – Брианна потихоньку приходила в себя.
– Да, – кивнул Роджер, – и если ты не хочешь прямо сейчас выучить кучу гэльской ругани… то давай начинай. Это что за предложение такое ты мне сделала… ты, примерная девочка-католичка, только что с мессы! Я-то думал, ты девственница.
– Я и есть! При чем здесь это?
Прежде чем Роджер успел ответить на возмутительную реплику, Брианна выдала очередную:
– Вот только не говори, что не спал с девушками, я знаю, что спал!
– Да, и что? Я не хотел на них жениться, они не хотели выходить за меня замуж. Я их не любил, а они не любили меня. А тебя я, черт побери, люблю!
Брианна прислонилась к фонарю, спрятав руки за спину, и глянула Роджеру прямо в глаза.
– Кажется, я тебя тоже люблю.
Роджер не сразу понял, что затаил дыхание, и поспешил вдохнуть.
– Хм. Вот как. – По шее стекли ледяные капельки. – Хорошо, а ключевое слово здесь «кажется» или «люблю»?
Брианна расслабилась – самую малость – и сглотнула.
– Оба. – Она вскинула ладонь, когда Роджер было снова заговорил, и продолжила: – Люблю… кажется. Но… но я не могу не думать о том, что случилось с мамой. Я не хочу, чтобы такое случилось и со мной.
– При чем здесь твоя мать? – После обычного удивления Роджера охватила новая вспышка гнева. – Ты думаешь о чертовом Джейми Фрейзере?! Думаешь, тебе не хватит скучного историка, что тебе нужна… нужна великая страсть, и куда мне до того, что у твоей матери было с этим Фрейзером?
– Нет! Дело не в Джейми Фрейзере! А в моем отце!
Брианна сунула руки в карманы куртки и снова тяжело сглотнула. Плакать она уже перестала, хотя слезинки еще виднелись на слипшихся ресницах.
– Она искренне клялась, когда выходила за него… я видела на фотографиях, которые ты мне отдал. Она сказала «в радости и горе, в богатстве и бедности»… и она была честна. А потом… потом она встретила Джейми Фрейзера, и клятвы утратили всю силу. – Брианна шевельнула губами, подбирая слова. – Я… я ее не виню, больше не виню, ведь я много об этом размышляла. Она просто не смогла устоять, и я… когда мама о нем рассказывала, я чувствовала ее любовь к нему… Неужели не понимаешь, Роджер? Она любила и моего отца… но потом что-то случилось. Мама этого не ожидала, и это не ее вина… но все это заставило ее нарушить клятвы. Я никогда так не поступлю, ни за что.
Брианна вытерла нос ладонью и сморгнула выступившие вновь слезы. Роджер протянул ей платок.
– Еще целый год, прежде чем мы сможем быть вместе. Ты не можешь оставить Оксфорд, я не могу уехать из Бостона, пока не получу диплом.
Роджеру хотелось сказать, что он уволится, что она может бросить учебу… однако промолчал. Брианна права, никого такой выход не устроит.
– Вдруг я сейчас скажу «да», а потом что-нибудь произойдет? Вдруг… вдруг я кого-нибудь встречу? Или ты? – По ее щеке снова скатилась слезинка. – Я не хочу так рисковать.
– Но сейчас ты меня любишь? – Роджер мягко коснулся влажной щеки. – Бри, ты меня любишь?
Брианна шагнула вперед и без слов принялась расстегивать пальто.
– Что ты творишь?
К страшной мешанине чувств прибавилось еще и ошеломленное изумление, когда длинные бледные пальцы потянули молнию вниз.
Подул ледяной ветер, но Роджер не обратил на него внимания – Брианна прижалась к нему, крепко обняв под курткой. От рыжих волос пахло сладостью – не успевшим выветриться ладаном вперемешку с ароматами луговой травы и жасмина. Блеснула заколка, бронзовая искорка в медных прядях.
Брианна не произнесла ни слова. Молчал и Роджер. Он ощущал ее тело сквозь тонкие слои одежды, и желание вновь горячо пронеслось по венам, будто он коснулся оголенного провода. Роджер приподнял лицо Брианны за подбородок и поцеловал ее.
– …ох, ты видела новый меховой воротник Джекки Мартин?
– И где она только денег на него нашла, когда ее муженек уже с полгода не работает? Говорю тебе, Джесси, эта дамочка… Ох!
Цокот каблуков стих, затем последовало такое громкое «кхе-кхе!», что и мертвого бы разбудило.
Роджер крепче прижал к себе Брианну. Та в ответ обняла его сильнее и улыбнулась ему в губы.
– Кхм!
– Крисси, ну будет тебе, – расслышал Роджер шепот у себя за спиной. – Оставь их в покое. Не видишь, они заняты?
– Кхм… – раздалось вновь, но уже тише. – Хм. Что ж… – Донесся долгий вздох, исполненный ностальгии. – Ах, молодость… это так прекрасно, верно?
Две пары каблучков продолжили цокать, и вскоре звук растворился в тумане.
Роджер стоял, не в силах отпустить Брианну. Ведь если человек коснется гривы водяной лошадки, оторваться уже не выйдет. На ум пришел древний стишок про келпи:
Держись крепче, Джанет,
Скачи вперед, Дэйви,
Но конь ваш встанет
Лишь на дне Лох-Кэйви.
– Я дождусь, – сказал Роджер и наконец выпустил Брианну из объятий, но взял ее за руки, вглядываясь в глаза, теперь спокойные и прозрачные. – Главное, услышь меня, – тихо произнес он. – Я хочу тебя всю, целиком… или никак.
«Пусть я научусь ее любить», – молился он в церкви. Разве недостаточно часто втолковывала ему миссис Грэхем: «Будь осторожен с желаниями, парень, они могут сбыться»?
Роджер обхватил ладонью грудь Брианны, мягкую даже под свитером.
– Я хочу не только твое тело… пусть, видит Бог, я безумно его желаю. Ты станешь моей женой, на меньшее я не согласен. Выбор за тобой.
Брианна смахнула с его лба пряди волос. Ее пальцы были настолько холодными, что прикосновение обожгло.
– Понимаю, – шепнула она.
С реки вновь подул ледяной ветер. Роджер потянулся, чтобы застегнуть куртку Брианны, и зацепил собственный карман, где лежал маленький сверточек. Роджер собирался вручить его Брианне за ужином.
– Держи, – достал он подарок. – Счастливого Рождества. Купил прошлым летом, – добавил он, наблюдая, как Брианна неуклюже разворачивает оберточную бумагу замерзшими пальцами. – Словно предвидел.
Роджер надел серебряный браслет с гравировкой Брианне на запястье. Она медленно провернула украшение, читая:
– Je t’aime… un peu… beaucoup… passionnément… pas du tout.
Я тебя люблю… немного… очень… страстно… совсем не люблю.
Роджер провернул браслет, замыкая цикл.
– Je t’aime, – произнес он и, ловко шевельнув пальцами, раскрутил браслет на запястье Брианны.
Она коснулась украшения ладонью и остановила вращение.
– Moi aussi, – тихо отозвалась Брианна, глядя уже не на браслет, а на Роджера. – Joyeux Noеl.
И я тебя. Счастливого Рождества.
