Гости сели на пол неподалеку от больного.
Глаза привыкли к полумраку. При более внимательном осмотре помещение, в котором они оказались, не производило впечатления жилого. Скорее всего, его использовали как склад для хранения вещей, которые в ближайшее время вряд ли кому понадобятся. Больной же сам выбрал его в качестве обиталища, дабы видом своим скорбным не смущать жизнерадостных аборигенов.
– Меня зовут Тридцать Третий, – представился гость.
– Юм-Памарак говорил, что вы не стали придумывать себе имена, – устало кивнул больной. – И это правильно. Мы в свое время поступили иначе… Как только мы поняли, что не можем ничего вспомнить из прошлой жизни, сразу стали придумывать имена… Мы тогда еще не понимали, что новое имя – это другая жизнь. Значит – к старой уже не вернуться… – Юрий говорил медленно, часто делая паузы, которые были нужны ему, чтобы перевести дыхание. – Где вас высадили?
– На западе. В двух днях пути отсюда.
– В каменистой пустыне?
– Да.
– Когда?
– Примерно полгода назад.
– Понятно… Сразу после того, как погибла наша колония… Сколько вас?
– Было тридцать три. Один умер от укуса ядовитой тысяченожки. Их там полно.
– Нас высадили восточнее, примерно в такой же местности, как и здесь. За первый месяц хищники сожрали четверых… Тогда нам выдали оружие. Самое примитивное… Ножи, тесаки…
– Помогло?
– В какой-то мере.
– Как я понимаю, вы тоже не были добровольцами?
– Какое там… – Юрий попытался усмехнуться, но лишь закашлялся. – Мы все были покойниками… Вторсырьем, как сказал доставивший нас на эту планету сержант… Ну, и что вы обо всем этом думаете?
– О чем? – растерялся Дик-18.
Дик-33 тоже непонимающе развел руками.
– Вам ведь сказали, что вы уже умерли?
– Конечно.
– И?..
– Сам, что ли, не видишь? – не выдержав монотонного, тягучего, липкого, как клей, ритма разговора, сорвался Дик-18. – Все волосы у себя на головах с горя повыдирали!
Юрий сдавленно хохотнул.
– Ясно… Вы пока еще чувствуете себя героями.
– С чего бы вдруг геройствовать? Мы чувствуем себя покойниками!
– А… Вот как…
– Юрий – ваше настоящее имя? – вежливо поинтересовался Дик-7.
– Нет. Юрий Стоевский – это имя я себе придумал.
– Ут-Ташан сказал, что шаман помог вам вспомнить имена.
– Верно… Но сейчас это уже не имеет значения.
– Почему?
– Потому что я умираю… Во второй и, надеюсь, в последний раз.
– Вы не хотите, чтобы ваши родные…
– Нет!.. Для них я давно уже умер. И – довольно об этом.
– Как-то не клеится у нас разговор. – Дик-18 сосредоточенно потер пальцами брови. – Я думал, ты, уважаемый, научишь нас, как остаться живыми. А ты все больше о себе да о смерти.
– Разве не смерть свела нас вместе?
– Ну, может быть…
– Разве не смерть стоит сейчас за плечами у каждого из нас?
– Я не собираюсь просто так сдохнуть здесь!
– А как, если не просто? С вывертом?
– Ну, хотя бы…
Больной выпростал руки из-под покрывала и оттянул немного назад накинутые на голову тряпки.
– Что вы хотите узнать?
– Как погибла ваша колония?
– Так же, как погибнет и ваша…
Юрий сделал паузу. Как будто ждал возражений. Но гости молчали. И он продолжил.
Глава 9. Много дней тому назад
Тот, кто все это затеял, не учел один весьма существенный момент – людей нельзя ставить в ситуацию, когда им нечего терять. Всегда должен оставаться хотя бы призрак надежды. Или выбора. Даже если люди уже мертвы.
По всей видимости, проект заселения планет Грешного Треугольника живыми мертвецами вызрел и родился в глубинах какого-то военного ведомства. Только зомби в погонах уверены, что можно управлять людьми с помощью одной лишь тупой, грубой силы. Сержант, что привез нас на эту планету, демонстрировал стоппер так, будто это была волшебная палочка, одним взмахом которой можно решить любые проблемы. Либо вы подчиняетесь, либо страдаете. И никакой альтернативы. Никакой системы поощрений. Кнут без пряника. И, что, пожалуй, самое страшное, никакого будущего.
«Вы уже мертвы. Вы – отработанный материал. Вторсырье. И впереди у вас – пустота. Тот, кто не может служить отечеству, умирает во имя него».
Поначалу мне казалось откровенной глупостью то, что нас даже не пытались обмануть. Ну, в самом деле, что стоило сержанту вместо того, чтобы стоппером пугать, сказать, что для нашего оживления использовались новые, очень дорогостоящие технологии, и теперь мы должны отработать вложенные в нас деньги. А заодно и пройти некий реабилитационный курс, основой которого является изоляция и трудотерапия. Ну, а после того, как врачи и прочие специалисты дадут свое «добро», мы сможем вернуться домой, к своим семьям. К своей прошлой жизни… Короче, любую глупость, в которую каждый бы с готовностью поверил. И – имена. Нужно было сразу после воскрешения сообщить нам имена, которые мы считали бы своими. Зная тайну наших имен, тюремщики имели бы над нами безмерную власть.
Почему, спрашивал я себя, почему они отказались от, казалось бы, очевидного и, несомненно, эффективного хода?
Теперь же мне кажется, я понимаю, в чем тут дело. Они старались постоянно держать нас в стрессовом состоянии. Мы ни на секунду не должны были забывать о том, что балансируем на очень узкой грани. И все наши помыслы и устремления должны быть нацелены на то, чтобы не сорваться с нее. Находясь под постоянным прессом мыслей о собственной неполноценности, причина которой была очевидна даже для полного идиота – мы все мертвы! куда же дальше! – мы должны были терять человеческий облик. Медленно, но неумолимо. Из нас собирались сделать не послушных исполнителей, не задающих никаких вопросов, а новый вид существ, вообще не способных их задавать. И должен признать, они оказались близки к цели. Очень близки.
Сама по себе технология, кстати, далеко не нова. Ее разработали и эффективно применяли еще в двадцатом веке. Если вы читали Фромма… Вижу, что не читали. Или не помните, что читали. Но это не важно.
Нас было сорок два человека. Или, если вам будет угодно, сорок два воскрешенных мертвеца. Ничего не знающих друг о друге. Ничего не помнящих о прошлой жизни. И не имеющих никаких перспектив на будущее.
Нам нужно было построить поселок, и мы принялись за дело. Мы работали не потому, что боялись наказания. Нет. Мертвого трудно чем-то напугать. Работа стала для нас своего рода наркотиком, позволяющим обо всем забыть… Нет, не забыть, а всего лишь не думать. Мысли о прошлом возвращались, стоило только присесть и задуматься о чем-то, не имеющем отношения к перетаскиванию бревен, вязке снопов соломы, замешиванию глины.
