Это был корабль «Скорое правосудие». Когда все задержанные оказались на борту, корабль взял курс на Плутон.
За несколько недель пути они не раз начинали допрашивать игрока в боулинг, но тот молчал как рыба. Это определенно был человек. Молодой человек тридцати пяти лет. За ним сумели проследить от «Шато-Гарден», где его видела Свон, до одного из неприсоединившихся миров из числа тех, что не сообщали посторонним даже свое название; Интерплан именовал его U-238.
За время полета к Плутону и Харону компьютер Вана сумел узнать многое о короткой жизни игрока в боулинг. История была печальная, хоть и нередкая: маленький террарий, где царит культ, в данном случае культ Ахуры Мазды; строгое гендерное разделение; патриархальный полигамный мир; культивирование физических наказаний за прегрешения. Нестабильный ребенок в маленьком мирке. Сообщения об агрессии без раскаяния. С четырех до двадцати четырех лет рос там, в двадцать четыре года изгнан за отступничество. Никому не известный, обучился программированию на Весте, некоторое время занимался компьютерным программированием в академии на Церере, но потом оставил школу: исключен за нарушения научной этики. Впоследствии изгнан с Цереры за неоднократные взломы кодов безопасности. Вернулся на родной астероид, где, по официальным данным, находится и сейчас. На самом деле никто за ним не следил. Непонятно, как он начал работу на Венере, тут все скрыто в тумане, окутывающем деятельность венерианской Рабочей Группы — в данном случае Лакшми и ее активность, направленную на отказ от солнечного щита. Это очень способствовало сокрытию фактов. Затем Винмара и лаборатория по изготовлению гуманоидов, в том числе тех, что отправились на Марс и проникли в правительство. А также тех, кто переместился на Землю и потом в пояс астероидов и создал установку, бросавшую камни. Так что этот молодой человек либо сам изобрел способ использования скоплений камней, либо создал кваком-гуманоида, который это придумал; нападения осуществляли он или его творения.
— «Иггдрасиль»? — спросил однажды Женетт.
Диагностические мониторы, соединенные с телом молодого человека, показали всплеск активности мозга.
Женетт кивнул.
— Всего лишь проверка, а? Доказательство истинности концепции?
И снова мониторы показали усиление метаболизма. Теория, что такие скачки — прекрасный детектор лжи, давно была опровергнута, но психологические реакции все же о чем-то свидетельствовали.
Молодой человек упрямо молчал, и неясно было, что же все-таки происходило. Но случай с «Иггдрасилем» казался очевидным.
А для Женетта только это и имело значение.
— Думаю, нападения на Терминатор и Венеру имели политическую подоплеку, — сказал он Вараму в присутствии молодого человека, молча смотревшего в стену (но кривые приборов говорили за него). — Подозреваю, что его деятельность одобрила Лакшми. Доказательство концепции. Погибли три тысячи человек.
Женетт смотрел на безучастное лицо молодого человека. Потом сказал Вараму:
— Идем отсюда. Нам здесь нечего больше делать.
За три недели полета к Плутону и Харону состояние ноги Варама ухудшилось, и после консилиума медики корабля решили отнять ее ниже колена и готовить плюрипотентные клетки, из которых вырастет новая левая. Варам старался сносить все это равнодушно, подавляя страх и напоминая себе, что в сто тринадцать лет все его тело превратилось в медицинский артефакт и отращивание новых конечностей — одно из простейших и древнейших вмешательств в жизнедеятельность организма. Тем не менее страшно было смотреть на ногу и чувствовать фантомные боли, и он старался отвлечься, расспрашивая Женетта о планах, которые сейчас осуществляла команда инспектора. Но, сколько Варам ни отвлекался, он не мог забыть об ощущении, что из колена растет новая нога.
К Харону собирались корабли со всей Солнечной системы — здесь была назначена встреча группы Алекс и сюда агенты Интерплана свозили найденных кваком-гуманоидов; насколько было известно, удалось найти всех их. Все они были захвачены в тот же день, что и фабрика, их производившая, большинство даже в тот же час. Всю операцию планировали и координировали только устно, точное время ее начала стало известно накануне, когда Женетт передал по радио старую джазовую мелодию «Настало время». Все прошло без неожиданностей, хотя в операции принимали участие свыше двух тысяч агентов и было захвачено четыреста десять гуманоидов. Никто из них не подозревал о возможности ареста.
Теперь план Женетта предполагал изгнание всех гуманоидов, а также игрока в боулинг и еще примерно тридцати человек, непосредственно участвовавших в организации нападения. Договорились использовать космический корабль, строившийся на спутнике Плутона Никте. Этот корабль был по сути специализированным террарием — почти замкнутой биологической поддерживающей жизнь системой, очень хорошо обеспеченной запасами и с очень мощными двигателями. Он станет тюремным кораблем вроде тех, что находятся за поясом астероидов, но отправится за пределы Солнечной системы. Террарий запечатают снаружи, а навигационный ИИ поместят вне закрытого цилиндра. И корабль унесет из системы четыреста с лишним кваком-гуманоидов, игрока в боулинг и всех людей, признанных виновными в организации нападений. Немного, потому что игрок в боулинг спланировал нападение так, чтобы его могла осуществить небольшая команда. Итак — изгнание из Солнечной системы и из рядов человечества.
— Лакшми тоже должна быть там! — сказал Варам Женетту.
— Согласен, но нам не удалось ее схватить. Венерианам придется самим с ней расквитаться, хотя и мы будем продолжать разыскивать ее; посмотрим, к чему это приведет.
— Но корабль-изгнанник, — сказал Варам. — Что если компьютеры захватят его? Полетят обратно и вернутся, чтобы отомстить? Они станут умней, чем были.
— Скорость будет слишком велика, — спокойно ответил Женетт. — Горючее на корабле, который разгоняется до огромной скорости, быстро закончится, а пока они справятся с проблемой горючего, пройдет много веков. К тому времени цивилизация найдет способ с ними совладать.
— Как по-твоему, что это будет?
— Понятия не имею. Нам все равно придется иметь дело с квантовыми компьютерами, этого не избежать. Мы держим тигра за хвост. Мне кажется, что если квакомов не допускать к человеческим телам, а к ним — обиженных программистов, они просто будут частью общей картины, как мой Паспарту.
— Или как Полина у Свон.
— Возможно, помещать кваком себе в голову не лучшая мысль, — согласился Женетт. — Как ты думаешь, согласится ли Свон перейти на компьютер на запястье, как у меня?
Варам в этом сомневался, хотя не мог объяснить почему. Он все меньше был уверен в том, что понимает Свон, о чем бы ни шла речь.
Он перешел к другой тревожившей его проблеме.
— Но ведь это пример сурового и необычного наказания.
— Да, оно необычно, — жизнерадостно согласился Женетт. — Даже беспрецедентно. Но его суровость относительна.
