И тут на горизонте слева от Свон, совсем рядом с ней, появился край платформы возле южного рельса, и Варам снова ускорил шаг. В любом физическом испытании под самый конец всегда находишь небольшой дополнительный источник сил.
Но, казалось, в этот раз он дошел до предела. Очень скоро его усилия превратились в отчаянную попытку сохранять скорость. Варам тяжело отдувался и вынужден был сообразовывать дыхание со своими тяжелыми шагами — один вдох на два шага. Было очень страшно поднимать голову и видеть почти весь восточный горизонт увенчанным короной; небольшой изгиб свидетельствовал, что корона вскоре займет без малого все небо, как будто впереди вставало какое-то вселенское солнце. Меркурий казался шаром для боулинга, катящимся в этом свете.
Пот заполнял скафандр уже до бедер, и Варам снова подумал: как бы не захлебнуться. Но ведь можно для спасения просто глотать пот. К счастью, воздух к лицу по-прежнему поступал.
Поляризация лицевой пластины изменилась, и текстура Солнца за черным стеклом пластины превратилась в тысячи огненных языков. Огромные поля щупалец двигались согласованно, целые области колыхались, как рябь на воде. Словно живое существо, тварь, созданная из огня.
Платформа была черным прямоугольником на черном фоне, а Свон — черным движением рядом с прямоугольником. Варам добрался до нее, немного отдохнул, упираясь руками в колени и повернувшись спиной к солнцу. Вой Свон прекратился, хотя время от времени она принималась стонать. Солнцеходы, очевидно, уже спустились в лифте; Свон ждала его.
— Прости, — сказал он, обретя дар речи. — Прости, что опоздал.
Она смотрела на солнце, которое теперь поднялось над горизонтом на четыре пальца.
— О боже, посмотри! — выдохнула она. — Только посмотри!
Варам попытался, но оно было слишком яркое, слишком большое.
И тут ввысь взвилась петля короны, невиданно высоко, будто солнце пыталось дотянуться до них и ожечь.
— О нет! — закричала Свон, дернула Варама к себе и прижала к двери; она передвинулась и закрыла его собой, нажимая кнопки лифта и бранясь.
— Быстрей! — кричала она. — Это большое пламя, очень! Если видишь такое — ты уже мертв.
Дверь лифта наконец отворилась, и они ввалились в кабину. Дверь закрылась. Они почувствовали, что лифт идет вниз.
Когда лицевая пластина и глаза Варама привыкли к обычному свету, он увидел, что лицо Свон под пластиной мокро от слез и черно от сажи.
Она фыркнула.
— Черт возьми, вот это огонь! — сказала она, вытирая лицо. Когда лифт остановился и они вышли, она спросила у солнцеходов: — У кого-нибудь есть с собой дозиметр?
Один из них ответил, словно цитируя:
— Если хочешь это знать, ты не хочешь это знать.
Свон посмотрела на Варама. Такого мрачного лица он у нее никогда не видел.
— Полина? — окликнула она. — Найди в скафандре дозиметр. — Немного послушала, потом прижала руки к груди, глядя вниз, на одну ногу. — Черт, — негромко сказала она. — Я убита.
— Сколько ты получила? — тревожно спросил Варам. Он проверил по прибору на запястье: 3,762 зиверта
[40]
. Варам присвистнул. Придется пройти очень долгий курс ДНК-терапии — если они доберутся туда, где это возможно. Он повторил вопрос: — Сколько ты получила?
Она встала, не глядя на него.
— Не хочу об этом говорить.
— Большой был кусок солнца, — сказал он.
— Не в нем дело, — ответила она. — Вспышка. Не повезло.
Солнцеходы закивали, и Варам почувствовал, как по спине
пробежал холодок страха.
Они были в шлюзе. Двери лифта за ними закрылись, открылись двери с другой стороны, вызвав легкое дуновение воздуха. Они прошли в низкое, но очень длинное помещение с несколькими дверями и отходящими от них коридорами.
— Это убежище? — спросил Варам. — Нам придется провести здесь все время меркурианского дня? Это возможно?
— Это часть большой системы, — объяснила Свон. — Ее строили, чтобы облегчить прокладку рельсов. При каждой десятой платформе есть такое помещение, все их соединяет служебный коридор. Рабочий туннель.
Солнцеходы уже проверяли шкафчики в стене.
— Значит, мы можем выйти по этому туннелю под землей на ночную сторону? Получить помощь?
— Да. Но я не знаю, остался ли проход в той части, куда попал метеорит. Но, наверно, можно пойти посмотреть.
— В тоннеле есть отопление и воздух?
— Да. После того, как в таком убежище погибли несколько человек, все станции сделали пригодными для жизни. Хотя, подозреваю, придется впускать воздух в одну часть туннеля за другой. Как включать и выключать свет.
Один из солнцеходов поднял большой палец, и Свон, а за ней и Варам сняли шлемы.
— У кого-нибудь из вас есть радиосвязь? — спросил один из них. — Наша не работает, мы думаем, ее сожгло солнце. И местный телефон не работает. Мы не можем сообщить, что мы здесь.
— Полина, ты в порядке? — спросила Свон и замолчала.
— Как твой кваком? — немного погодя спросил Варам.
— Ничего ей не сделается, — угрюмо ответила Свон. — Моя голова, видите ли, послужила ей хорошей изоляцией.
— Боже!
Вслед за солнцеходами они прошли в конец помещения и по лестнице спустились в просторные комнаты.
В самой большой стояло несколько диванов и низких столиков и длинный разделочный стол, как в общей кухне. Свон представила Варама троим солнцеходам, людям неопределенного возраста и пола, и представилась сама. Они вежливо кивнули, но не назвались.
— Как рука? — спросила Свон раненого.
— Сломана, — просто ответил тот и чуть приподнял ее. — Перелом чистый — камень был маленький. Думаю, просто осколок после мощного удара.
Теперь Вараму показалось, что по крайней мере этот совсем молод.
— Мы ее перевяжем, — сказал другой, тоже молодой.
— Кто-нибудь из вас видел удар метеора? — спросила Свон.
Троица покачала головами. Все юнцы, подумал Варам. Из тех, кто обходит Меркурий перед самым рассветом, прокаливая себя солнечным излучением. Хотя и Свон явно такая же. Молода душой, стало быть.
— Что будем делать? — спросил Варам.
— Можно пройти служебным туннелем до следующей станции на ночной стороне, — ответил один из юнцов.
— Думаете, после удара по служебному туннелю можно пройти? — спросила Свон.
— О, — сказал один из юнцов. — Я об этом не подумал.
