— Итак, десять тысяч небольших камней месяцами, а то и годами забрасывали с края системы с такой скоростью и в таких направлениях, чтобы в какой-то момент они собрались вместе?
— Да. Несколько стохастических гравитационных флюктуаций, несомненно, слегка рассеяли их под конец. Из-за этого отдельные камни не попали в цель.
— Но совсем немного.
— Совершенно верно. Как вот эти ямы здесь. Причина их появления, возможно, — какой-нибудь корабль, пролетавший мимо и изменивший маршрут полета. Так что, по предположениям Паспарту, один-два процента камней, вероятно, получили такое отклонение.
Свон стало еще хуже.
— Значит, кто-то сделал это преднамеренно.
Она показала на покинутый террарий.
— Верно. Верно и то, что в этом участвуют квантовые компьютеры.
— Черт. — Она прижала руку к животу. — Но как… как кто-то может…
Инспектор накрыл ее руку своей маленькой. Под ними плыл «Иггдрасиль», холодный и мертвый. Серая картофелина.
— Давай вернемся на «Правосудие».
* * *
В хоппере Интерплана Свон после еды задержалась на камбузе, инспектор тоже.
Свон, которая не могла избавиться от мыслей об открытиях дня, сказала:
— Выходит, кто-то…
Женетт вскинул руки, останавливая ее:
— Пожалуйста, снова выключи кваком.
Оба выключили Свон приборы и Свон продолжила:
— Выходит, кто-то сделал это годы назад.
— По крайней мере некоторое время назад, да. Довольно продолжительное время.
— И использовал не одну платформу для запусков.
— Да. Возможно, они все еще действуют. Эта пушки, или катапульты, или что-то еще должны иметь высокую точность. И особенно надежную сборку. Паспарту предполагает, что допустимые отклонения должны быть ничтожны, а это требует молекулярных принтеров и тому подобного. Мы можем найти фабрику, изготовившую такой механизм, мы как раз занимаемся этим. А потом найдем заказчика.
— Что еще? — спросила Свон.
— Мы ищем программу фабрики и чертежи приспособления. Инструкции по его изготовлению. А также базы орбитального движения, необходимые для расчетов. Сами по себе квакомы таких вещей не делают, их кто-то должен попросить — по крайней мере, так мы до сих пор считали. Насколько я понимаю, в квакоме, сделавшем это, хранятся записи. Вероятно, и программы где-то существуют. А число фабрик, изготовляющих квакомы, ограниченно.
— Не могли они уничтожить квакомы после использования?
— Несомненно. Нет оснований считать, что они этого не сделали.
Мысль, приводящая в ужас.
— Нам надо искать квантовый компьютер, программу расчета орбиты, программу фабрики, саму фабрику и аппарат для запуска, а также его платформу.
Свон нахмурилась.
— Все это могли уничтожить или очень хорошо спрятать.
— Верно. Ты очень быстро ухватила суть проблемы. Наше расследование превращается в проверку записей, своего рода бухгалтерскую работу. В нашем деле так часто бывает. — Опять ироническая улыбка. — Оно не всегда так драматично, как это изображают.
— Отлично. Пока ты этим занимаешься, что еще можно сделать? Что я могу сделать?
— Посмотреть на проблему с другой стороны. А я присоединюсь.
— С другой стороны?
— Со стороны мотива.
— Но как ты его определишь? А определив, как найдешь? Сделать такое — это ужас, бред, меня тошнит при одной мысли об этом. Это зло.
— Зло!
— Да, зло!
Женетт пожал плечами.
— Отбросив это, предположим, что мотив существует. В таком случае, должны остаться следы.
— Кто-то ненавидит Терминатор? Кто-то способен уничтожать целые миры?
— Да. Тут не обычный мотив. И поэтому его можно выявить. К тому же это, возможно, политический акт, террористический — или военные действия. Какое-то сообщение или попытка вызвать ответные действия. Все это можно поискать.
Живот продолжало сводить.
— Черт побери! То есть… войны в космосе никогда еще не было. Мы обошлись без нее.
— Обходились до сих пор.
Это заставило ее замолчать. Уже целых тридцать лет со всех концов системы приходят предупреждения: конфликт между Землей и Марсом может привести к войне, мучительные проблемы Земли могут сказаться на всех. На бедной Земле никогда не прекращались малые войны, террористические акты и саботаж. Дипломаты играют на мысли о том, что земные распри могут распространиться на других, но Свон обычно полагала, что они делают это только ради того, чтобы увеличить свой престиж и бюджет. Для мира, стоящего на краю, дипломатия очень полезна. Но вдруг это убеждение дипломатов окажется правдой?
— Я думала, все жители космоса это знают — и этого достаточно, чтобы избежать войн, — сказала Свон. — Что, покинув Землю, мы становимся лучше.
— Не глупи, — отрезал инспектор.
Свон стиснула зубы. После напряженной борьбы она справилась с собой и сказала:
— Но это может быть какой-то психопат. Спятивший. Убивает только потому, что может.
— Такие тоже есть, — согласился Женетт. — И если один из них обзавелся квакомом…
— Но у каждого может быть кваком!
— Вовсе нет. Не у каждого в космосе. За ними следят от самой фабрики, и теоретически местоположение всех квакомов известно. Вдобавок напомню: квакому, занятому такими расчетами, нужна специальная программа. И из его записей должно быть ясно, чем он занимался.
— Разве у неприсоединившихся не делают квакомы?
— Ну — может быть. Вероятно.
— Так как нам найти этот кваком или человека?
— Или группу.
— Да, государство, планету!
Женетт пожал плечами.
— Я хочу снова поговорить с Ваном, потому что у него очень мощный кваком и к тому же самая большая база данных о неприсоединившихся. Вдобавок, возможно, на него напал тот же враг. Но, признаюсь, я немного опасаюсь разговора с его квакомом, поскольку мы видим множество признаков необычного поведения квакомов. Как будто они обрели свободную волю или, по крайней мере, кто-то просит их делать то, чего они никогда не делали раньше. И часть тех квакомов, за которыми мы наблюдаем, начали непредсказуемый обмен сообщениями.
— Ты хочешь сказать, они связаны друг с другом?
— Нет. Это кажется невозможным из-за проблем декогеренции. Как и все, квакомы используют радиосвязь, но и при передаче, и на приеме послания кодируются с наложением суперпозиции. Этот шифр невозможно разгадать даже с помощью наших квакомов. Именно поэтому я не хочу, чтобы какой-нибудь кваком слушал наши разговоры — хотя бы некоторое время. Не знаю, кому из них можно доверять.
