Из шлюза вышел Женетт и остановился, глядя на них; Варам поздоровался с ним еще одним кивком.
— Значит, вы хотите отыскать один из подвешенных кораблей? — спросил он.
Да, хотят. По-видимому, это как-то связано с нападением на Терминатор. Варам провел их через космопорт к выходу на железнодорожную станцию, откуда можно было добраться до паромов на полярную орбиту около Сатурна. Такие орбиты пользовались большой популярностью, потому что с них удобно было разглядывать кольца Сатурна и шестиугольный циклон на его южном полюсе. Варам уже получил у властей разрешение использовать в верхних слоях атмосферы планеты облачный дайвер; вероятно, Совет был доволен, что при этом он выполняет свои задачи связного.
Они летели с одним пилотом; по дороге к северному полюсу Свон и инспектор рассказывали Вараму, чем занимались с тех пор, как покинули Меркурий. Варам из-за распоряжения Совета не мог ответить тем же и искупал такую неразговорчивость множеством вопросов о расследовании и его результатах. Результаты оказались очень любопытными, даже тревожными; задумавшись над предположением, что кто-то может уничтожать целые террарии, Варам едва не потерял нить разговора. То, что расследование свело круг возможных подозреваемых ко всему населению Земли, не показалось Вараму успехом. Все беды с Земли, как говорится.
Облачные дайверы — небольшие корабли; хотя они быстрые, полет занял столько времени, что Свон начала проявлять признаки беспокойства, хорошо знакомые Вараму. К счастью, они добрались до северного полюса и увидели темную сторону колец: сейчас на этом полушарии была зима. Солнце окрасило кольца в персиковый цвет, круговая штриховка была такой тонкой и такой масштабной, что захватывало дух. Темная сторона колец была гораздо ярче ночной стороны планеты, отчего возникал словно бы ореол — картина жуткой красоты, и все это на синеве зимнего полюса Сатурна.
Свон висела на привязных ремнях и смотрела в окно, на время утратив дар речи. Варам наслаждался ее реакцией, и не только из-за облегчения и внезапной тишины. Для него северный полюс Сатурна всегда был невероятно прекрасен: лучший вид в Солнечной системе.
Они спускались к огромной планете, пока та не потеряла сферичность и не превратилась в великолепную пастель кобальтового цвета — синий пол вселенной с куполом черного пространства над этим полом. Казалось, две плоскости: синяя и черная — едва разделены и встречаются на горизонте, как плоскости в эллиптической геометрии.
Еще чуть ниже они оказались среди армад грандиозных туч, движущихся в этой зоне на восток вдоль семьдесят пятой широты. Темно-лазурный, бирюзовый, индиго, бледно-голубой — казалось, здесь в облаках есть все бесконечное разнообразие оттенков синего. В полосе более южных широт дул сильный встречный ветер, и два слоя неслись друг мимо друга со скоростью две тысячи километров в час, превращая все это пространство в царство диких водоворотов-смерчей. Важно было держаться поодаль от их свирепого взаимодействия, но, поскольку ширина полос составляла много тысяч километров, это было нетрудно.
В отличие от Юпитера меньший гигант не создавал радиационных полей, поэтому некоторая небольшая часть населения постоянно пребывала в плавающих кораблях, годами висящих в верхних слоях атмосферы Сатурна; были здесь и обитаемые платформы, подвешенные к гигантским воздушным шарам. Шары делали гигантскими специально, чтобы создавать подъемную силу и обеспечивать летучесть; когда эти цели достигнуты, облака предоставляют убежище, физическое, юридическое и психологическое. Лига по возможности присматривала за этими облаками, но если корабль опускался достаточно глубоко и старался не обнаруживать своего присутствия, найти его было очень трудно.
Теперь их маленький дайвер летел между грозовыми тучами толщиной в сто километров, и хотя обычно в подобном случае говорят, что в таких обстоятельствах пропадает перспектива — картина, куда ни глянь, совершенно одинаковая, — на самом деле было не так: эти тучи величиной с крупные астероиды вырастали из более глубинных облачных формирований, и далеко под собой летящие видели дождевые облака, перистые облака, кучевые облака, хлопьевидные, башенковидные — по существу, весь каталог Говарда; все они сплетались друг с другом, вместе составляя поверхность газового гиганта. На далеком юге можно было увидеть край зоны облаков и скопления смерчей, высокие куполообразные вершины ураганов. Иногда посреди полосы, над которой они летели, тоже возникал вихрь, и тогда можно было заглянуть в голубые глубины планеты, газообразные, но издали похожие на туман, собирающийся над поверхностью жидкости. Время от времени увернуться от какого-нибудь особенно высокого облака не удавалось, тогда видимость внезапно ограничивали туманные синие вспышки и корабль трясло так, что даже мгновенная реакция корабельного ИИ не позволяла этого избежать. Корабль трясло и подбрасывало, пока не улучшалась видимость, а окружающее тогда казалось еще синее, чем всегда. Большую часть времени они летели по ветру, но иногда приходилось идти поперек воздушных струй. В такие моменты корабль бросало не меньше, чем в облаке.
Они видели, что впереди каньон чистого пространства сужается и совсем исчезает. Дальше вращался ураганный столб, такой гигантский, что Земля показалась бы на нем челном святого Брендана
[58]
.
— Придется пройти над ним, — сказал капитан; корабль пошел вверх и поднимался, пока плоская вращающаяся вершина урагана не оказалась под ними. Над головой показались звезды на их обычных местах.
— Здесь бывают летуны? — спросила Свон. — В этих облачных каньонах летает кто-нибудь в птичьих костюмах?
— Да, изредка, — ответил Варам. — Обычно это ученые, занятые исследованиями. До недавних пор подобное считалось слишком опасными. Пространство еще не окультурено до той степени, к которой ты привыкла.
Свон мотнула головой.
— Вероятно, ты просто не знаешь.
— Может быть. Но думаю, что знаю.
— Ты ведь сам здесь бываешь не часто?
— Нет.
— Полетишь со мной вниз?
— Я не умею летать.
— Можно поручить управление птичьим костюмом ИИ и быть просто пассажиром.
— Но ты больше чем пассажир?
— Конечно. — Она неодобрительно посмотрела на него. — Люди летают в любом пространстве, где можно летать. Наши птичьи мозги требуют этого.
— Не сомневаюсь.
— Полетишь со мной, — сказала она так, словно победила в споре и получила его обещание.
Варам прижал подбородок к шее.
— Значит, ты летунья?
— Когда могу.
Он не знал, что сказать. Если Свон думает, что он будет уступать при таком беззастенчивом запугивании и по-прежнему любить ее, она ошибается. Нет уж! Но, возможно, уже поздно. Когти слишком глубоко впились в его грудь; он чувствует, как они тянут его за собой; он прочно заарканен, ему очень-очень интересно, на что она способна. Он даже готов согласиться на такую глупость, как птичий полет в облаках Сатурна. Как это возможно? Женщина даже не его типа — ах, Марсель, если б ты только знала! — эта Свон еще хуже Одетты.
