— Нет, вы послушайте, что пишет Морис Эдельман! — Или: — Мы заставили расплакаться саму Паулину Кэйл!
Они стояли, восторженно глядя друг на друга. Головы у всех кружились от облегчения, а голоса дрожали и срывались от счастья.
— Что будем делать? — спросил Гэри. — Домой возвращаться нельзя, нужно снять напряжение.
— Давайте устроим шикарный обед, — растягивая слова, предложил Хьюго. — Пошли, ребята, найдем приличный ресторан. Я угощаю.
— Обед? — Голос Виты сочился нескрываемым презрением. — После моих премьер мы устраивали настоящие оргии.
Целых три года Ральф неутомимо колесил по стране вместе со своей небольшой труппой. Когда же летом он вернулся домой, чтобы начать подготовку к новому театральному сезону, Лиза с замиранием сердца обнаружила, что в репертуар включен и «Пигмалион». Она предложила использовать кабинет Дента как репетиционный зал, и два месяца дом звенел голосами и смехом актеров, которые начинали репетировать с раннего утра и нередко заканчивали за полночь.
— Ты что, решила загнать меня в гроб напоследок? — пожаловалась Милли. — За последние несколько недель я приготовила больше мясных рулетов, чем за всю свою проклятую жизнь. — Милли решила, что настало время уйти на покой. В конце месяца она намеревалась окончательно переселиться к дочери. — Я слишком стара, чтобы проводить на ногах целые дни.
— Я не хочу отпускать тебя, — прошептала Лиза. Она подкралась к пожилой женщине сзади и обняла ее за шею. — Без тебя дом будет уже не тот. Почему бы тебе не остаться с нами? Я найму новую повариху.
— Ради всего святого, Лиза! Нельзя же приводить в свой дом всех, кто попадается тебе на глаза. Тебе давно пора научиться жить одной. А теперь убирайся из моей кухни и дай мне заняться делом. — И Милли с грохотом водрузила кастрюлю на плиту — верный признак того, что она тронута до глубины души.
Розовощекий юноша, которого Лиза приметила еще в Мэне, по-прежнему оставался в труппе, и она спрашивала себя, как относится к этому Гэри. Однажды, когда они вдвоем сидели на репетиции, Лиза заметила, как молодой человек прочувствованно прижался к Ральфу по окончании спектакля, и она с любопытством взглянула на Гэри. К ее удивлению, тот лишь слабо улыбнулся в ответ.
— Ральф уже немолод и падок на лесть, — негромко заметил Гэри. В начале года Ральфу исполнилось шестьдесят. — Я не возражаю, ведь он все равно возвращается ко мне.
— Я помню, как то же самое он говорил о Майкле.
Лиза чувствовала себя растерянной и сбитой с толку. Она-то полагала, что именно Ральф должен был хранить верность и демонстрировать постоянство, но выяснилось, что эта роль уготована Гэри, некогда светловолосому и симпатичному идолу несовершеннолетних истеричных девиц, которого она сама когда-то считала пустым и мелким.
Нелли написала Лизе, чтобы сообщить о том, что Патрик женился в Саудовской Аравии. «…Он прислал фото Питы, она — наполовину индианка и настоящая красавица, и даже немного похожа на тебя. А ведь ему уже сорок один, если ты помнишь. Хотела бы я знать, почему он ждал так долго. Что ж, лучше поздно, чем никогда, как говорила мама».
Письмо заканчивалось такими словами: «…На политическом фронте у нас творится что-то невероятное. Консерваторы избрали своим лидером женщину, Маргарет Тэтчер. Конечно, Гарольду Вильсону она и в подметки не годится, но представь себе страну, которой руководит женщина! Если представительницы слабого пола придут к власти, это будет очень странно. Что ты об этом думаешь?»
Лиза долго сидела неподвижно, глядя на письмо. Она не знала, что и думать — обо всем.
Гэри был номинирован на «Оскара» за режиссерскую работу в фильме «Сердца и цветы» вместе с одной из актрис, Дороти Уэст, которая сыграла женщину в два раза старше себя. Узнав об этом, Лиза ощутила укол ревности, но постаралась отогнать от себя это чувство. Ее радость удвоилась, когда позвонил Ральф и сказал, что их провинциальная постановка «Пигмалиона» привлекла внимание английских критиков и что он получил приглашение вернуться в Лондон и сыграть короля Лира. Когда через несколько недель Ральф вернулся домой, Лиза услышала, как он о чем-то сердито спорит с Гэри.
— Гэри не хочет, чтобы ты уезжал? — поинтересовалась она некоторое время спустя.
— Не в этом дело. Я боюсь ехать, а он настаивает на том, чтобы я принял это предложение.
— Я согласна с Гэри, — сказала Лиза, вкладывая в свои слова всю убежденность, на какую она была способна.
Милли уволилась несколько месяцев назад, а если уедет Ральф, то его не будет целый год, а то и больше. В глубине души Лиза надеялась, что он останется.
— Я боюсь, что мне уже слишком поздно возвращаться на большую сцену.
— Они не приглашали бы тебя, если бы думали так же. — Она похлопала Ральфа по плечу. — Знаешь, а Дент, оказывается, был прав: в Голливуде ты загубил свой талант. Но у тебя еще есть шанс стать великим актером, хотя на твоем месте я бы немного похудела. Мне почему-то кажется, что король Лир не был таким толстяком.
Гэри вернулся в «Тимперлиз», посадив Ральфа на самолет, летевший в Англию. Лиза удивилась.
— Я думала, что ты поедешь прямо на съемочную площадку, — сказала она. — Я сама осталась дома только потому, что мне нужно сделать кучу звонков.
«О’Брайен продакшнз» только что начала работу над политическим триллером по мотивам «Уотергейтского скандала», и съемки намечались не раньше, чем через две недели.
— В последнее время я что-то неважно себя чувствую. — Гэри потер лоб. Щеки у него горели, как в лихорадке. — Думаю, мне лучше прилечь. Я бы сделал это раньше, но не хотел, чтобы Ральф узнал, как мне плохо, иначе он бы остался.
И Гэри поднялся наверх.
Когда вечером Лиза заглянула к нему, он крепко спал. Должно было случиться нечто по-настоящему серьезное, чтобы Гэри устроил себе выходной в самый разгар съемок.
На следующее утро он заявил, что ему стало лучше, и сразу же отправился на съемочную площадку. Когда туда приехала Лиза, к ней подошел Лес Норман, ассистент режиссера, и сказал:
— Гэри пришлось уехать домой. У него все время кружится голова. Несколько раз он едва не потерял сознание.
— Наверное, он переутомился, — обеспокоенно ответила Лиза.
Вечером, обнаружив Гэри в постели с высокой температурой, она сказала:
— Пожалуй, будет лучше, если я вызову врача.
Доктор Майерсон был другом Дента. Он приехал через час. Это был коренастый и неулыбчивый мужчина средних лет.
— Через недельку вы уже будете бегать, как ни в чем не бывало, — сообщил он своему пациенту.
Но по прошествии семи дней состояние Гэри не улучшилось. Доктор пришел вновь, осмотрел его и заявил, что пребывает в растерянности.
— Думаю, вам нужно немедленно лечь в больницу и сдать кое-какие анализы.
