— Понятия не имею, — поспешно ответила Лиза.
— Тебе лучше принять таблетку. — Герти взяла мужа за плечо и попыталась всунуть белую капсулу ему в рот.
— Ступай прочь, Герти. Никакая таблетка не может заставить человека перестать смеяться, и я надеюсь, что ее никогда не изобретут. Оставь меня в покое, будь хорошей девочкой.
Герти неохотно вышла из комнаты, окинув Лизу на прощание убийственным взглядом.
— Что здесь смешного? — с досадой осведомилась Лиза.
— Вы знаете, что только что процитировали Статью IV Устава Лейбористской партии? Это чистой воды марксизм, моя дорогая. Энтони знает о том, что вы — закоренелая социалистка?
— Даже если и так, это — простое совпадение. Я никогда особенно не задумывалась над этим.
— В таком случае подумайте. Мне по душе твердые убеждения, даже если они противоречат моим. Собственно говоря, мой лучший друг — социалист, Эрик Хеффер, член парламента от Ливерпуля. — Мистер Ломакс нетерпеливо взмахнул рукой. — Но я напрасно отнимаю у вас время. Я пригласил вас, чтобы обсудить жалкое будущее, уготованное основному источнику занятости в нашем городе. Что нам делать? Фабрика и так едва сводит концы с концами, она ввела сокращенный рабочий день из-за избытка рабочих рук, а дивиденды акционерам не выплачиваются уже бог знает сколько времени, хотя, полагаю, через год-другой положение начнет улучшаться. А до тех пор любое увеличение издержек, арендной платы, например, станет смертельным ударом, и фабрика просто перестанет существовать, так что улучшать будет уже нечего.
— Очевидным решением представляется первыми выкупить договоры аренды, — сказала Лиза.
— Да, но где взять деньги? — угрюмо поинтересовался Фергюс. — Надо быть круглым дураком, чтобы выложить сотню тысяч фунтов, не имея надежды вернуть их в ближайшие годы. Имейте в виду, что я готов выступить в роли такого дурака, но у меня хватит денег только на договор аренды земли.
— Моя мама часто говорила: «У дурака деньги долго не держатся». — Лиза приняла мгновенное решение. Если Фергюс готов рискнуть своими деньгами, то и она тоже. — Я выкуплю второй договор, но для начала мне хотелось бы побывать на фабрике и своими глазами увидеть, что там к чему. И еще я была бы вам очень благодарна, если бы вы не упоминали мое имя, по крайней мере, пока. Я позвоню вам завтра после полудня.
Вместо того чтобы прямиком направиться домой, Лиза зашла в паб «Красный лев» и заказала «завтрак пахаря»
[111]
. Если она пропустит обед в Феррис-Холле, то, быть может, к тому времени, как она вернется, гости Тони разъедутся.
Подъезжая через несколько часов к особняку, Лиза с облегчением увидела, что их машин рядом с домом уже не было.
Заслышав ее шаги, в холл спустился Тони, и Лиза устало взглянула на него. Он ничем не выдал, что совсем недавно стал свидетелем того, как его жена занимается любовью с другим мужчиной. Собственно говоря, Тони выглядел необычайно довольным, и на его бледных щеках цвел жаркий румянец.
— Я скоро возвращаюсь в Лондон, дорогая. Хочешь поехать со мной?
— Нет, у меня завтра есть кое-какие дела в Броксли, — ответила Лиза.
В доме не было никого, кроме Мэйсонов. Момент для обсуждения развода казался самым подходящим, но Лиза вдруг поняла, что колеблется. Она должна иметь возможность в течение нескольких недель находиться в Феррис-Холле, поскольку вся их авантюра со «Спринг инжиниринг» пока висела в воздухе. Развод может подождать. Поэтому она улыбнулась Тони и сказала:
— Думаю, мне лучше прилечь. Прошлой ночью я не сомкнула глаз.
Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Лиза сообразила, что сказала чистую правду! Ей стоило невероятных усилий сохранить невозмутимый вид. Тони обронил что-то насчет того, что уже уедет к тому времени, как она проснется, и Лиза вбежала к себе в комнату и, задыхаясь от смеха, повалилась на кровать. «Лучше смеяться, чем плакать», — подумала она, немного успокоившись, хотя заплакать было так легко, когда она размышляла о том, во что превратила собственную жизнь.
Запахи и удушливая жара на фабрике «Спринг инжиниринг» были невыносимыми. Пока молоденькая секретарша вела Лизу по фабричным цехам в кабинет директора, та едва не задохнулась, хотя шум, пожалуй, был все-таки хуже жары и вони — гулкий, монотонный грохот, который, казалось, эхом отражался от грязных кирпичных стен. Лиза пробыла здесь всего несколько минут, но под мышками у нее уже расплывались влажные пятна, а шея взмокла в белоснежном воротничке блузки, которая еще сегодня утром была свежей и безупречно чистой.
Лизе понадобилось много времени, чтобы выбрать подходящий наряд. Она не хотела, чтобы подумали, будто она специально готовилась к визиту в бедный район и потому оделась очень скромно. С другой стороны, было бы оскорблением явиться на фабрику в платье от модного модельера, которое стоило больше, чем рабочие зарабатывают за месяц. В конце концов Лиза остановилась на простом черном костюме и накрахмаленной белой блузке. Теперь эта блузка уже не выглядела свежей и накрахмаленной. Лиза решила не укладывать волосы в сложную прическу, а просто зачесала их назад, заправив под цветную ленту.
Секретарша остановилась у двери в стеклянной секции, огораживающей угол здания.
— Это кабинет мистера Окстона.
Мистер Окстон был директором, и хотя секретарша звонила ему, чтобы предупредить о визите Лизы, при виде посетительницы он нервно вскочил на ноги, опрокинув при этом пустой стаканчик на столе. Крыши в комнате не было, посему запах здесь стоял столь же едкий, как и в цеху. К нему примешивался какой-то аромат, который Лиза поначалу не смогла распознать.
— Здравствуйте, леди Элизабет. Для нас это большая честь. — Но директор отнюдь не выглядел польщенным. Откровенно говоря, он казался растерянным.
— Прошу вас не называть меня так, — мягко попросила Лиза. — Я чувствую себя неловко.
— Как… как же мне тогда обращаться к вам? — запинаясь, пробормотал мистер Окстон.
— Простите, как вас зовут?
— Артур.
— Давайте я буду звать вас Артуром, а вы меня — Лизой. Договорились?
Они пожали друг другу руки, и она поразилась тому, что его ладонь оказалась липкой и влажной на ощупь. Кроме того, директор фабрики явно нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Пожилой сутулый мужчина, с вялыми и невыразительными чертами лица, свидетельствующими о слабом характере, давно перешагнул пенсионный рубеж. На нем была спецовка цвета хаки и полосатые испачканные брюки.
— Чем могу быть вам полезен, леди… э-э… Лиза?
— Я просто пришла взглянуть на фабрику, — пояснила она. — То есть если я никому не помешаю своим присутствием.
Артур помолчал, и она вдруг спросила себя: а что делать, если он и впрямь заявит, что ее присутствие здесь нежелательно, и посоветует ей убираться к чертовой матери? Но вместо этого Артур снял телефонную трубку и набрал две цифры.
