— Пора возвращаться, — сказала она. При звуках ее голоса парни замерли на месте как вкопанные. — Я замерзла и умираю от голода.
— Мы согреем тебя, знойная ты наша милашка, — сказал Текс, и что-то в его тоне очень не понравилось Лиззи.
Она обвела лица парней взглядом, и от того, что увидела на них, ее сердце вдруг так громко и яростно застучало в груди, что Лиззи показалось, будто это слышат все вокруг.
Ее спутники изменились до неузнаваемости. Они стали совсем другими людьми, с жесткими лицами и прищуренными глазами. Куда-то подевались их улыбки, их веселость и добродушие. Внезапно Лиззи почуяла исходящую от них угрозу, и ей даже показалось, что она ничуть им не нравится.
Шестое чувство заставило Лиззи окинуть взглядом пляж в поисках признаков жизни, но те немногие люди, которых она увидела, превратились в крошечные отдаленные фигурки.
Хэнк стоял к ней ближе всех. Он был ее кавалером, и значит, он защитит ее. Лиззи подошла к нему и взяла за руку.
— Хэнк? — Она хотела, чтобы он объяснил ей, что происходит, и испытала прилив благодарности, когда он обнял ее.
— Ох, Хэнк! — Все снова было в порядке. Хэнк любит ее. Разве не говорил он ей этого сотни раз?
Но вскоре Лиззи поняла, что объятия Хэнка вовсе не сулят ей защиту. Его пальцы с такой силой впились ей в плечи, что она вскрикнула от боли.
— Идем, милая, — незнакомым, охрипшим голосом вдруг сказал он. — Ты весь день напрашиваешься на это.
На что она напрашивается? О чем он говорит?
Хэнк потащил ее к дюнам, которых не было видно с пляжа. Лиззи слышала, что остальные парни идут за ними. Песок заглушал их шаги. Лиззи споткнулась о высохший куст какого-то низкорослого растения и выронила туфли.
Она упала лицом вниз, вытянувшись во весь рост, и тут же почувствовала, как Хэнк уселся на нее сверху и принялся срывать с нее платье. Зарывшись лицом в мягкий, удушливый песок, она не могла закричать и с трудом переводила дыхание. Лиззи кашляла и задыхалась, когда Хэнк вдруг завопил:
— Вы только взгляните на эту задницу, парни! — И дружки ответили ему глумливым смехом.
— Переверни ее, — сказал один из них, и Хэнк повиновался.
Хватая воздух широко раскрытым ртом, Лиззи заметила, как он смотрит на нее. Его глаза сверкали, а на губах играла дикая, жестокая улыбка. Его брюки уже были расстегнуты, и он одной рукой держал свой розовый напряженный член, а другой пытался раздвинуть ей ноги. Видя, что ему это не удается, Джуниор Ти и Бифи пришли ему на помощь и развели ей ноги в стороны, и Хэнк вошел в нее. Затем он заорал, обращаясь к приятелям:
— Ей давно этого хотелось, точно вам говорю.
А потом, достигнув высшей точки наслаждения, он уступил место Джуниору Ти, после которого настала очередь Бифи, затем Неро…
Лиззи потеряла счет времени. Ее замечательные мальчишки, превратившие ее день рождения в самый незабываемый праздник в ее жизни, теперь глумились над ней и называли ее «маленькой шлюхой» и «траханой английской сучкой».
Дюк так глубоко засунул язык ей в горло, что ее едва не стошнило, и тогда он ударил ее.
— Тварь! — выдохнул он. — Не смей издавать такие звуки, когда я целую тебя. — Он уже занес руку для нового удара, но кто-то остановил его.
Когда они закончили и бросили голую, обессиленную, бесчувственную Лиззи на песке, она заплакала. С пляжа до нее доносились их голоса: они смеялись, как нашкодившие мальчишки на уроке, вновь став прежними, всем довольными ребятами. Они обсуждали, что с ней делать дальше.
— Оставьте ее, — с нескрываемым презрением сказал кто-то. Кажется, это был Неро. — Мы показали ей, что почем.
— Эй… — Теперь подал голос Хэнк. Он казался смущенным и растерянным. — Может, нам стоит отвести ее обратно? Я имею в виду, не можем же мы бросить ее здесь одну?
— Я был последним, — заявил Фред, — и мне показалось, что с ней все в порядке.
— Идемте, парни, — прозвучал чей-то голос издалека. Они уже уходили. — Разве английские бары еще не открыты?
— Дюк прав. Идемте. Не знаю, как ты, а я лично не отказался бы пропустить стаканчик.
И они ушли.
Небо потемнело и стало серым. Лиззи дрожала всем телом. Она подумала, а не остаться ли ей здесь, зарывшись в песок, пока кто-нибудь не найдет и не спасет ее? Но нет, она должна вернуться домой, обратно к маме, к своей семье на Чосер-стрит.
Но как? Денег у нее не было. То немногое, что Лиззи взяла с собой, она потратила на почтовые открытки и лавандовое саше для матери, на котором было вышито приветствие: «Добро пожаловать в Саутпорт!» Ее обратный билет остался у Хэнка.
И вдруг раздался чей-то неуверенный возглас:
— Лиззи!
Она готова была закричать от ужаса. Она-то думала, что они ушли. Нет, только не это! Господи милосердный, только не снова!
На вершине дюны на корточках сидел Баз, глядя на нее поверх очков, в стеклах которых отражался закат. Он выглядел так, словно недавно плакал.
— С тобой все в порядке, Лиззи?
Она тупо кивнула в ответ и попыталась встать. Баз вскочил на ноги, спустился вниз и помог ей подняться. Он принес ее одежду и отвернулся, пока она одевалась, а потом стал собирать разбросанные вещи. Почтовые открытки помялись, а лавандовое саше было зарыто в песок. Повсюду валялись мягкие игрушки. Баз затолкал их в пакет, который Неро так очаровательно выменял на сигареты всего какой-нибудь час тому назад. Неужели прошел всего час? Разве может мир измениться за столь короткое время?
— Думаю, тебе лучше не надевать туфли, — заметил Баз и понес их в руках вместе с остальными ее вещами.
Лиззи замерзла. У нее между ногами пульсировала жгучая боль. Должно быть, Баз заметил, что она вся дрожит, потому что снял свою куртку и накинул ей на плечи.
— Я никогда… ну, ты понимаешь, Лиззи, — пробормотал он.
Лиззи кивнула, хоть в тот момент ничего не понимала.
— Прости меня, Лиззи, — говорил Баз. — Я чувствовал, чем все это кончится.
А она не могла произнести ни слова. Ей хотелось спросить у него: «Почему же ты не предупредил меня?» — но она не смогла издать ни звука. Однако Баз все равно ответил, словно она задала свой вопрос вслух.
— Если бы я предупредил тебя, ты бы не послушалась моего совета. Ты бы мне просто не поверила.
Разумеется, он был прав. Она бы ни за что не поверила, что милый Текс и добряк Джуниор Ти, любезный и обходительный Неро, Дюк, Бифи и Фред так плохо относятся к ней, считая ее шлюхой и сучкой.
Другое дело — Хэнк. Он был ее парнем, поэтому следовало ожидать, что он захочет заняться с ней любовью. Но не так!
«Этого не должно было случиться», — думала Лиззи, глотая слезы.
