«Будь у меня свой дом, — думала Лиза, — уж я бы нашла, чем заняться, вместо того чтобы сидеть, умирая от скуки. Я бы ходила по магазинам, убирала дом, шила занавески и наволочки для подушек, купила бы цветы и расставила свои книги». Однажды она оставила собрание сочинений Джейн Остин на комоде, но, вернувшись домой, обнаружила, что оно исчезло. Лиза искала книги везде, но, не найдя, вынуждена была обратиться с вопросом к свекрови.
— Под кроватью, — ответила та. — Чтобы не мешали.
«Здесь нет ничего моего, — с грустью размышляла Лиза, сидя в унылой, невзрачной комнате. — Даже бедная Виктория заперта в гардеробе. Меня не приняли в эту семью, и мне нет места в этом доме. На самом деле я не нужна Брайану и его матери. Не следовало соглашаться тут жить».
— Смотри не забудь, — строго наставляла Лиза подругу. — Как только ребенок родится, попроси кого-нибудь из больничного персонала отправить телеграмму на имя миссис Лизы Смит, иначе дракон вскроет ее и прочтет. Напиши что-нибудь вроде «Эврика!», и я пойму, что это значит. Я приеду к тебе через час. Договорились?
— Договорились, — ответила Джекки. Как ни странно, но когда подошло время рожать, ее моральное и физическое состояние значительно улучшилось. Она начала правильно питаться и стала меньше пить, и даже сбросила часть дряблого жира, словно уже готовилась встретиться лицом к лицу с окружающим миром после рождения ребенка.
— То обручальное кольцо, что я купила тебе в «Вулвортсе», у тебя с собой?
— Конечно. И я не забуду сказать, что в данный момент мой муж находится за границей.
— Хорошо. Как только у тебя начнутся схватки, вызывай «скорую помощь», и санитары помогут тебе сойти вниз.
— Перестань суетиться! Я, конечно, беременна, но при этом не идиотка.
— Еще какая! Но за это я тебя и люблю, — с обожанием сказала Лиза.
Ребенок должен был появиться на свет 14 декабря. Лиза молилась, чтобы это не случилось позже. Если он родится на Рождество, могут возникнуть осложнения. К этому моменту она уже и впрямь начала чувствовать себя беременной. В старой квартире Лиза позаимствовала подушку и привязала ее себе на талию, а дома разыгрывала настоящее представление, переваливаясь при ходьбе, как утка, и с большим трудом поднимаясь со стула. «Если бы меня сейчас видел Годфри Перрик, — думала она, — он уж никак не счел бы меня никудышной актрисой. Я безупречно играю свою роль!»
За два дня до ожидаемого срока сумрачным дождливым днем пришла телеграмма. Прозвенел звонок, и Лиза услышала тяжелую поступь свекрови, спешащей к двери.
— Ответ будет? — раздался мужской голос.
Лиза вскочила и пробежала через всю комнату, замедлив шаг перед тем, как выйти в коридор, и успела как раз вовремя — миссис Смит уже собиралась вскрыть конверт. Увидев Лизу, она покраснела.
— Это тебе, — сказала она.
В телеграмме было одно-единственное слово: «Эврика».
— Ответа не будет, — сказала Лиза посыльному.
После того как он ушел, она обратилась к свекрови:
— Мне придется поехать в Ливерпуль. Моя сестра очень больна.
Она не рассчитывала, что ее слова обрадуют миссис Смит, но все равно реакция свекрови стала для нее полной неожиданностью.
— Сестра! Ты никогда не упоминала о том, что у тебя есть сестра. Почему ее не было на свадьбе? Мне казалось, что ты сирота. — Миссис Смит говорила хриплым от сдерживаемого гнева голосом.
— У нее не было денег на билет, а у сирот иногда бывают братья и сестры. Я иду укладывать вещи.
Когда Лиза уже поднималась по лестнице, свекровь крикнула ей вслед:
— Ты не можешь ехать в Ливерпуль в твоем положении. И что я скажу Брайану?
— Правду. Моя сестра больна. А я чувствую себя прекрасно. И ребенок должен родиться не раньше чем через месяц.
Лиза быстро уложила свои вещи в небольшой саквояж — ей не терпелось вновь переодеться в старую, привычную одежду. Когда она спустилась, миссис Смит все еще стояла в коридоре.
— Не думаю, что могу позволить тебе уйти, — заявила она.
На лице Лизы отразилось изумление.
— Вы что же, намерены удерживать меня против моей воли?
Женщина отступила в сторону, и в глазах у нее вспыхнула ярость.
— Я вернусь так скоро, как только смогу, — пообещала Лиза.
Уже на ступеньках она обернулась, пытаясь придумать, что бы такого приятного сказать на прощание. Ей не хотелось уходить, оставив между ними столь явную вражду и непонимание. Но, прежде чем она успела открыть рот, дверь с грохотом захлопнулась у нее перед носом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Джекки сидела на постели, судорожно стискивая в руках ребенка, и выглядела при этом на удивление довольной. Ее положили в маленькой комнатке в конце коридора. Сестра, жизнерадостная женщина средних лет с розовыми обветренными щеками, какие редко встретишь в городе, сказала:
— Посещения разрешены с половины седьмого, но поскольку ее муж находится за границей, а вы — ее единственная родственница, я сделаю для вас исключение. Мы поместили ее в отдельную палату, чтобы она не слишком расстраивалась, когда к другим роженицам будут приходить мужья. Если вы услышите, что идет старшая медсестра, ныряйте под кровать, милочка, иначе мне здорово влетит.
— Как все прошло? — поинтересовалась Лиза, присаживаясь на стул возле кровати.
— Легче, чем я ожидала, — с ноткой самодовольства отозвалась Джекки. — Сестры говорят, что мне самой природой предназначено рожать детей. Ну, ты понимаешь, широкие бедра и все такое. У меня много молока, так что проблем при кормлении грудью не возникнет, в отличие от некоторых женщин.
— Это мальчик или девочка?
— Мальчик. Я назвала его Ноэль
[62]
, потому что скоро Рождество. Он такой красавец, что я просто не могу поверить. — И Джекки посмотрела на малыша широко открытыми от удивления и восторга глазами.
Лиза ощутила беспокойство. Последнее, чего она ожидала, — это что у Джекки проснется материнский инстинкт.
— Дай мне посмотреть на него.
— Ты можешь подержать его немножко. Ну скажи, разве он не прелесть? — И новоиспеченная мать протянула крошечный сверток Лизе.
Свекольно-красное личико малыша было сморщенным, как у древнего старика, на макушке лысой головки торчала прядка рыжеватых волос, похожая на петушиный гребень. Все остальное было плотно закутано в белое больничное одеяльце. Лиза в немом изумлении смотрела, как малыш открывает и беззвучно закрывает крошечный ротик.
— Он похож на золотую рыбку, — сказала она, и охватившие ее дурные предчувствия лишь усилились, когда она отметила, с какой собственнической гордостью смотрит на сына Джекки. — Я принесла детскую одежду.
