Она была слишком испугана, чтобы среагировать.
– Я думаю, что ты прячешь больше еды. – От его дыхания на щеке ее затошнило. Выпирающие ребра солдата вдавливали ей в грудь лепешку в тонкой обертке.
Она оттолкнула его. Красная форма после суровой зимы обветшала. Его волосы были слишком длинными, щеки и подбородок заросли бородой, запавшие глаза лихорадочно светились на когда-то привлекательном лице. Сейчас лейтенант представлял собой жалкое зрелище.
После двух лет на острове все солдаты представляли собой жалкое зрелище. Зимы на Мичилимакинаке были суровы даже к привыкшим и подготовленным островитянам, не говоря уж о «тонкокожей» и плохо одетой британской армии.
– Мы все голодаем, – тихо сказала она. – Пожалуйста, возьмите рыбу в подарок и отпустите меня.
Его хватка ослабла, но лишь на секунду, затем пальцы снова сжались.
– Отдай мне все, что осталось. Сейчас же.
– Я не могу этого сделать.
Он хрюкнул и обхватил рукой ее шею. Пальцы сжались, лишая ее возможности вздохнуть.
Паника придала сил, и девушка принялась бить его, пытаясь освободиться от удушающей хватки. Но, несмотря на истощение, он был слишком силен для нее.
Горло начинало гореть, а легкие отчаянно жгло от нехватки воздуха. Ей нужно было вдохнуть, но никакие удары и попытки вырваться не ослабляли его пальцев и не давали втянуть ни глотка воздуха.
Она уже чувствовала, как закатываются глаза, как волна темноты накрывает ее сознание.
Неужели вот так ей суждено умереть? На любимом острове, борясь за еду, которую она стремилась отнести умирающей от голода подруге?
За спиной лейтенанта раздался громкий удар, и внезапно смертельная цепь на ее горле разомкнулась.
Лейтенант Стили бессмысленно вытаращил глаза и рухнул на колени у ее ног, тут же растянувшись в грязи в полный рост.
Она попятилась, со свистом втягивая воздух в горящее горло, и впилась взглядом в неподвижную фигуру на тропе.
Утренняя дымка внезапно просветлела, и дыхание девушки вновь прервалось.
За лейтенантом стоял призрак куда массивнее – опять оборотень, на этот раз страшнее первого. Его длинный плащ еще не опал после рывка, открывая взгляду штаны из оленьей кожи и свободную кожаную рубаху. В руке он держал весло для каноэ, как у индейцев оджибве, которым, очевидно, и был оглушен интендант. Одного удара такой палицы с круглым шаром на конце обычно хватало для смертельного исхода.
Призрак поддел лейтенанта ногой в индейском мокасине. Лейтенант Стили застонал, но не пошевелился.
Ее спаситель сунул весло за пояс. Это был не просто ремень – это был особый плетеный пояс, который мог принадлежать лишь вояжеру, торговцу пушниной.
Сердце Анжелики часто забилось от волнения. Помимо пояса на «призраке» были истрепанные погодой штаны из оленьей замши, красная шерстяная шапка и плащ, который больше походил на капоте – индейскую накидку из одеяла.
Он был вояжером. Вне всяких сомнений.
Но если он один из торговцев пушниной, добиравшихся сюда на каноэ, как он сейчас оказался здесь? И почему так рано утром?
Она оглянулась, всматриваясь в обрамлявший тропинку лес. Обычно, когда вояжеры прибывали на остров (а это происходило каждую весну), они приезжали большой толпой, повсюду гремели смех и пение.
Но сейчас она не видела ни намека на присутствие остальных. С конца осени у острова не было связи с внешним миром. Он был отрезан, как только первый лед сковал водные пути и изолировал остров, – так бывало с ним каждую зиму.
Вояжер начал отступать так же беззвучно, как и приблизился.
– Благодарю за то, что спасли мне жизнь, – сказала она, не желая так быстро терять его из виду.
Он кивнул, но продолжал удаляться.
Ей нужно было знать, откуда он взялся и где остальные вояжеры, плывут ли они сюда.
– Подождите. – Она пошла за ним, с трудом заставляя ноги двигаться.
Он вытянул руку, жестом запрещая ей приближаться.
– Кто вы? – спросила она.
Он прижал палец к губам и в этот миг впервые повернулся к ней лицом, а рассветные тени слегка отступили.
Она едва сдержала вскрик.
Это был Пьер Дюран.
Даже густая борода, скрывавшая его подбородок и щеки, не помешала девушке тут же узнать его лицо, черты которого почти не изменились с тех пор, как пять лет назад он покинул остров.
Он был все так же удивительно красив.
Те же бездонные темно-карие глаза, что всегда творили странные вещи с ее пульсом, те же непослушные волнистые темные волосы, та же смуглая кожа, унаследованная им от отца-француза.
Длинные ноги и широкие плечи, а под индейской накидкой мощные мышцы натягивали ткань его рубашки.
От изумления она смутилась и замолчала. И лишь ждала, когда он тоже узнает ее и его лицо вспыхнет той же радостью, что и прежде, во время их встреч. Но его взгляд метнулся к неподвижно лежавшему в грязи интенданту, а затем к лесу, ведущему в сторону западного берега. И когда он снова посмотрел на нее, в его глазах не было ничего, кроме раздражения, словно она была неожиданной помехой.
– Простите, мадемуазель, – хрипло прошептал он, – но я вынужден просить вас никому не говорить о нашей встрече.
Неужели он ее не узнал? Но не могла же она так сильно измениться за пять лет? Пальцы девушки взлетели к лицу. Она редко смывала с него грязь. И одевалась как можно проще. И всегда прятала длинные рыжие волосы под капор, как требовал того Эбенезер.
Но разве все это могло помешать Пьеру ее узнать? Она осталась все той же Анжеликой, которая бегала вместе с ним по этой же тропе бесчисленное количество раз. Той же подругой, с которой он лазил по деревьям, рыбачил, собирал ягоды и плавал в озере.
Интендант застонал и пошевелился.
Пьер, не сводя с него взгляда, начал пятиться в густой подлесок, пробираясь между валежником и ветвями.
– Куда ты? – Анжелика не могла вот так его отпустить. Она должна была узнать, где он был и почему после стольких лет решил вернуться на остров.
И снова он поднял руку, запрещая ей приближаться.
– Прошу вас, мадемуазель. Притворитесь, что никогда меня не видели.
Она застыла от холода в его голосе. Так он действительно ее не узнал? Анжелика подавила в себе волну разочарования. Ей хотелось выпалить свое имя и сообщить, что она подруга его детства и что за все годы его отсутствия не было ни дня, чтобы она не вспоминала о нем. А еще ей хотелось сказать ему, что, с тех пор как Жана сослали с острова, Мириам живет только благодаря ей – и если бы не ее жертвенность и помощь, его мать давно была бы мертва.
Но Пьер уже исчез в тумане. По его тревожным взглядам она догадалась, что тут что-то не так, что он, возможно, попал в какую-то беду. Иначе зачем бы он пробирался на остров до рассвета и так старался ускользнуть незамеченным?
