На мгновение у меня возникло ощущение, что они находились там, с другой стороны той же двери… Ее лицо было обращено к двери, он стоял за ее спиной, всадив в нее свой член, и они оба осознавали, что лишь тонкая дубовая створка отделяет нас друг от друга. Я словно слышала вздохи Авроры, в то время как он входил и выходил из нее, сжимая пальцами ее набухший клитор при каждом толчке. Я чуть не потеряла сознание от ощущения жара так близко от меня, от запаха их кожи и образа слившейся плоти. И, пытаясь удержаться на ногах, я неудачно оперлась ладонью на звонок. Фортепиано тут же замолкло. Мой мираж исчез. Через мгновение я услышала приближающиеся легкие шаги.
В двери повернулся замок.
Еще было время убежать, спуститься по лестнице и никогда больше не думать об Авроре. Принять Луи таким, какой он есть, с ноткой безумия и всеми его секретами.
– Здравствуйте…
Удивленный голос принадлежал десятилетней девочке в светло-голубом платье, с ободочком в волосах.
Я с первого взгляда заметила ее волнение. Она поглядывала на меня недоверчиво, испуг на лице сменялся невинным детским удивлением: я стояла здесь, перед ней, и там, возле пианино, одновременно.
Не в силах промолвить ни слова, я рассматривала черты ее носа, глаз, рта, пытаясь заметить сходство с собственной внешностью.
Могли ли они с Луи завести общего ребенка?
Внезапно девочка бросила растерянный взгляд в глубь комнаты и тихонько позвала:
– Мадемуазель!..
Нет, Аврора все-таки не была ее матерью. Из глубины коридора донесся голос, до боли похожий на мой собственный, и успокоил ребенка:
– Что случилось, солнышко? Это не твоя мама?
Вслед за ним последовало несколько торопливых шагов, и силуэт в белом платье показался в коридоре. Женщина взялась за ручку двери и открыла ее, желая узнать, что же привело ее ученицу в такой шок.
Она могла кричать, бешено вращая глазами, и в конце концов выгнать меня с лестничной площадки. Но она не сделала ничего из этого, только ухмыльнулась, как бы говоря: «Ну, вот мы и встретились». Она задержалась на мне взглядом несколько секунд, положив руку на голову своей маленькой подопечной и мягко сказав:
– Иди домой, Луиза. На сегодняшний день достаточно. Скажи маме, что эти двадцать минут мы отработаем в следующий раз. Хорошо?
– Хорошо, мадемуазель.
Девочка в последний раз бросила на меня испуганный взгляд и исчезла на лестнице, оставив меня наедине со своей учительницей по фортепиано. Моим зеркальным отражением.
Я поразилась тому, как время пощадило Аврору, а точнее, Эмили. Еще более ошеломляющим был контраст между мягкими чертами лица и силой ее взгляда, которому, казалось, было тысячу лет.
– Я… – запнулась я, не способная связать и двух слов.
Встретиться с Авророй было не только огромным шоком. Я не могла еще всего объяснить, но уже предчувствовала, как этот момент изменит мою жизнь и мои самые сильные чувства. Это было не банальное противостояние двух псевдоблизнецов, это было приведение к нулю системы ценностей.
Ее присутствие заставило меня растеряться. Вместо того чтобы пригласить меня войти, она покачала головой и закрыла передо мной дверь. Просто закрыла. Ничего не говоря. Без желания узнать что-то обо мне, понять меня или просто сравнить наши истории.
И эта безразличная спокойная реакция задела меня больнее самых жестоких пощечин. Едва она закрыла дверь, как я рухнула на коврик, горячие и тяжелые слезы градом покатились по щекам. Она отправила меня в нокаут, не дав мне ни малейшего шанса.
Когда ко мне вернулось немного энергии, я издала громкий крик, похожий на вопль раненого зверя, ослабевшего настолько, что он не в силах встать. Я ударила кулаком по двери Авроры, потом еще и еще. Мой стук перешел в глухой и неистовый барабанный бой. Но за дверью по-прежнему была тишина. Моя боль оставила эту женщину совершенно равнодушной. Зато не оставила равнодушными соседей. Несколько жильцов спустились с верхних этажей, включая моего старого друга, на этот раз без собаки. Некоторые проявили сочувствие и спросили, что довело меня до такого жалкого состояния. Другие пригрозили вызвать полицию. Но, к своему ужасу, я заметила, что ни один из жильцов ни разу не упомянул об Авроре или каком-либо другом обитателе этой квартиры. Никто не осмеливался позвонить в ее дверь.
Чего же они боялись? Знали только, что эта квартира занята и что эта женщина не призрак?
Огромный подросток с габаритами регбиста помог мне дойти до выхода из особняка, дальше по аллее я уже пошла одна. За моей спиной все тише становились негодующие восклицания, и через открытое окно я будто слышала ноктюрн Шопена, на этот раз разливающийся ровно и без ошибок из-под уверенных пальцев.
Размеренная жизнь отшельницы сквера д’Орлеан вновь вернулась в привычное русло.
Я дошагала до начала улицы Тэбу, не заметив, как прошла это расстояние. Некоторое время я слонялась по кварталу без цели, как зомби, будто Аврора высосала из меня всю душу.
Так что я едва различила длинную машину, которая остановилась возле меня с пронзительным визгом шин. Распахнув двери, двое мужчин выскочили из автомобиля и молча набросились на меня. Я не могла понять, кто это, потому что заметила их очень поздно. Я запомнила лишь то, что оба были в капюшонах. Они бросили меня на асфальт, а потом силой затолкали в машину. В их руках я была всего лишь мешком для мусора. Я чувствовала себя именно так.
Лимузин резко развернулся, вдавив нас в заднее сиденье. Но, несмотря на резкий поворот, движения моих похитителей остались точными и аккуратными. Прежде чем я успела что-либо сказать, в рот мне вставили большой шприц, выдавив его содержимое в горло. Я проглотила отвратительную жидкость, не в состоянии выплюнуть.
В следующий миг я провалилась в глубокий сон, голова попала в химические тиски, вещество сломило всякое сопротивление. Однако даже сквозь свои тошнотворные видения я почувствовала облегчение и благодарность за то, что эти незнакомцы прервали мой кошмар. В такой ситуации я была рада забыться.
* * *
Медленно открываю глаза, опасаясь обжечь сетчатку, только чтобы убедиться в том, что я вышла из комы, в которую меня погрузили.
Поворачиваю голову вправо, потом влево, чтобы понять, где я. Но, без сомнения, полное сознание еще не вернулось ко мне, определить пространство и время мне пока невозможно.
Поле зрения сократилось до маленького нечеткого туннеля, я почти ничего не вижу. Внутри моего черепа раздается глухой стук, который мешает сконцентрироваться.
Место, в котором я нахожусь, достаточно просторное. Пространство погружено в полумрак, пронзенное то тут, то там лучами от огней свеч, стоящих прямо на полу в шахматном порядке.
Это расположение, так же как и лакированная мебель стиля ампир, поверхность которой сверкала в сумерках, дали мне ценную подсказку. И поскольку пространство было меньше, чем в замке Жозефины…
