Но подобный прием, равнодушный и с оттенком сарказма, трудно назвать воодушевляющим.
— Мы с вами свяжемся, — говорит продюсер.
— У вас есть…
— Да-да-да, у нас все есть.
Грациэла чувствует разочарование — после стольких репетиций, после травмы, после недель, потраченных на восстановление. Неужели она старалась ради того, чтобы услышать: «Да-да, у нас есть все контакты, увидимся, не звоните нам»?
— Спасибо, что предоставили такую возможность.
— Во всяком случае, она вежлива, — замечает женщина в берете, как будто Грациэлы тут нет.
Грациэла бредет к двери, чувствуя себя выставленной на посмешище, но стараясь держаться с достоинством. Когда она уже берется за ручку, у кого-то звонит мобильник, и продюсер окликает девушку:
— Подождите.
Она не останавливается, а буквально примерзает к месту, не в силах обернуться. Грациэла видит своих судей в зеркале на противоположной стене. Они сгрудились над столом и просматривают сделанные записи. Продюсер откладывает телефон.
— Грациэла, если не ошибаюсь?..
Девушка оборачивается:
— Да.
— Она просит вас станцевать еще раз.
Грациэла оглядывается. Все зеркала выглядят одинаково, но…
И нет никаких сомнений по поводу того, кто такая «она».
— Вы можете это сделать? Исполнить номер сначала?
— Конечно.
— Если вас возьмут в клип, вы не откажетесь сделать короткую стрижку?
— Не откажусь.
Выйдя на улицу, Грациэла чувствует, что вся ее жизнь изменилась. Она не получила ясного ответа, но после второго прогона телефон зазвонил вновь и у Грациэлы спросили, умеет ли она танцевать чарльстон.
— Мы намерены ввести много неожиданных элементов, — сказал продюсер.
В детстве Грациэла обожала Жозефину Бейкер — ее изящество, блеск, безумный стиль, который не походил ни на что виденное ею до тех пор или впоследствии. У нее сохранилось лишь слабое воспоминание о старом черно-белом документальном фильме с участием Жозефины Бейкер, которая танцевала чарльстон. Исполненная надежды, оптимизма и неподдельной радости, Грациэла в течение двадцати секунд делала нечто, как ей казалось, максимально близкое.
«Она» одобрила Грациэлу, и остальные держались очень дружелюбно.
«Какое воодушевление!»
«Не правда ли? Я сразу это понял».
«А улыбка! Конечно, нам она не понадобится, но как хороша!»
Линдси ждет в коридоре. Она одними губами задает подруге неизбежный вопрос. Грациэла пожимает плечами, а затем невольно расплывается в широчайшей улыбке. Линдси взвизгивает, несется к ней и заключает в объятия.
— Тебя взяли?
— Они не сказали «нет». Это значит «может быть».
— Им понравился танец?
— Ей — да.
— Бейонсе была там?!
— Не совсем. Сидела в другой комнате, наверное. Во всяком случае, она видела выступление. И позвонила им. — Грациэла не удерживается и восклицает: — Она сказала, что у меня отлично получилось! Дарил здесь?
— Он едет. Поверить не могу! Почему ты не летаешь от счастья?
Они выходят на улицу, держась за руки, и там Грациэла видит здоровяка Конора, который подпирает стенку. Он кивает, улыбается и подходит.
— Привет, Грациэла.
Девушка улыбается и напоминает себе, что не делала ничего дурного и никоим образом его не поощряла. Может быть, следовало объясниться с Конором, когда он позвонил в первый раз, но время упущено, и теперь об этом следует забыть.
— Привет, Конор, — отвечает она, стараясь говорить спокойно, но дружелюбно. — Что ты здесь делаешь?
— Я давно пытался с тобой связаться…
— У меня были пробы и…
— Знаю.
— Тебе сказала Кэтрин?
— Нет, Хлоя. В студии. Как все прошло?
Линдси деликатно отступает, сделав вид, что возится с мобильником, и Грациэла чувствует себя еще более неловко, как будто между ними и впрямь что-то есть.
— Отлично, — отвечает она. — Прости, что не отвечала на звонки, но я была очень занята…
Девушка недоговаривает, не зная, как закончить фразу. «Я не хотела тебя поощрять»? «С чего ты взял, что интересен мне»?
— Да уж, вы, любительницы йоги, вечно забываете перезвонить.
Грациэла смотрит Конору прямо в глаза. Лучше уж сказать напрямую. В конце концов, ситуация станет проще, не так ли?
— У меня есть парень, — говорит она. — И потом, Кэтрин моя хорошая подруга.
— Я в курсе, что ты дружишь с Кэтрин. Про твоего парня я не знал, но…
— …но теперь знаешь, — замечает Дарил, подходя к Грациэле и положив руки ей на талию. — Теперь знаешь. Ясно?
Кэтрин не ходит на занятия к Ли, с тех пор как Алан оскорбил ее своими подозрениями. Зато она больше времени проводит в седле. Девушка избавляется от стресса и тревоги, катаясь по улицам Силвер-Лейк, пока не заболят ноги, нарезает круги вокруг озера и в конце концов испытывает нечто вроде эмоционального облегчения, которое обычно посещало ее после занятия йогой. Сейчас Кэтрин, как никогда, в этом нуждается.
Сегодня, когда она второй раз объезжает вокруг озера, у нее начинает слегка кружиться голова. Может быть, она просто надышалась грязным воздухом, а может быть, виной тому беспокойство, что все идет не так, как ей хочется. Самое смешное, что Кэтрин не в силах всерьез винить Алана. Как бы девушка ни проклинала его за то, что он не желает забывать ее прошлое и считает Кэтрин сомнительной особой, способной непременно все испортить, она не может отделаться от мысли, что в чем-то Алан прав. Может быть, беды, пережитые в детстве, непоправимо повлияли на ее мозг.
Объехав озеро с севера в туче пыли, поднятой горячим ветром, Кэтрин решает сделать передышку и садится на скамью с видом на холмы. Она открывает маленький кожаный чехол, прикрепленный под сиденьем велосипеда, и достает очечник. Впрочем, Кэтрин не носит очки. Там лежит припасенный с утра косячок. Девушка закуривает. Одна хорошая затяжка — и неприятности начинают сглаживаться. Кто говорит, что травка тоже наркотик, просто шутит. В случае с Кэтрин наркотик — сама жизнь.
После третьей или четвертой затяжки небо приобретает восхитительный золотистый оттенок, и Кэтрин расслабляется. Она не испытывает никакого желания вновь садиться на велосипед, не вздремнув минутку под вечерним солнцем. Сейчас девушке ничто не кажется важным, даже Конор. Она достает телефон из кармана рубашки. Никаких звонков. Впрочем, трудно винить парня за то, что он сдался, после того как Кэтрин сказала, что им вряд ли стоит завязывать серьезные отношения. «Завязывать отношения» — вот как она выразилась. Очень мило, четко, никаких лишних эмоций. Конор признался, что покинул Бостон, потому что его тогдашняя возлюбленная вдруг, без всяких видимых причин, порвала с ним. После двух лет совместной жизни она решила, что у них слишком разное прошлое, то есть намекнула, что мечтает о мужчине с университетским дипломом и богатыми родственниками. Конор, пытавшийся о ней позабыть, меньше всего нуждался в романе с девушкой, у которой свои проблемы и беды.
