Он потер подбородок, нахмурился и взглянул на меня своими золотисто-карими глазами.
– Чертова жизнь! Чего хорошего она еще может мне дать? Ты же знаешь, что в юности я мечтал стать доктором…
– Нет, ты мне этого никогда не говорил, – отозвалась я, не пытаясь скрыть изумления.
– Ха! Доктор без руки!
И он хрипло расхохотался. Даже голос его из-за длительного пьянства звучал по-другому.
– Но ведь ты можешь заниматься другим, Мэтью! У тебя есть правая рука, и вдобавок ко всему ты умеешь читать и писать!
Он поморщился.
– Посмотри на меня, сестренка! Посмотри и скажи, кому я такой могу быть нужен?
Честно сказать, озлобленный незнакомец с бледным истощенным лицом, раскачивающийся на стуле прямо передо мной, явно был не из тех, кто одним своим видом вызывает у людей приязнь. Но, в отличие от других, я знала Мэтью в более счастливые времена…
– Ты должен взять себя в руки, Мэт! Еще немного – и ты совсем опустишься…
Я замолчала, вдруг почувствовав себя такой же разбитой и несчастной, как он. Только теперь я поняла, почему отцу так хотелось, чтобы мы с Мэтом встретились. Он хотел, чтобы я увидела, как отчаяние, овладев душой, понемногу разрушает и тело. Увидела угасшие глаза человека, утратившего вкус к жизни, чье существование не имеет цели и смысла и в чьих жилах виски понемногу заменяет собой кровь. Я закрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.
– Мэтью, я вижу сейчас человека, у которого еще вся жизнь впереди, если только он захочет ее прожить. Да, Господь отнял у тебя одну руку, но ведь он оставил тебе еще так много…
– Но я перестал быть мужчиной, Китти! – взвился Мэт. – Я не могу сражаться, как мужчина, и женщины, они…
Он стиснул зубы, и на лице его отразились горькое разочарование и гнев. Однако Мэтью быстро взял себя в руки, усмехнулся и показал мне свою культю.
– Дорогая моя сестренка, у твоего мужа наверняка целы и руки, и ноги, и все остальное. По словам отца, он одним махом может убить любого. Но захотела бы ты себе мужа, от которого осталась только половина того, что было?
Я некоторое время размышляла, прежде чем дать ему ответ. Если бы Лиам потерял руку в битве при Килликранки, неужели бы я его не полюбила? Если бы у него не было одной руки, как бы я к этому отнеслась?
– Ценность мужчины можно измерять разными мерками, – начала я. – Для кого-то главное – его сила, смелость и ловкость в бою, для кого-то – его богатство и влиятельность.
Я взяла его здоровую руку, ласково провела пальцем по ладони и продолжила:
– Но иных мужчин ценят за силу характера, за решительность, за благородство. И тебе одному решать, какой меркой себя мерить, мой брат! Для меня главное в мужчине – чтобы он имел те три качества, о которых я только что упомянула. Поэтому я и выбрала Лиама!
Прищурившись, Мэтью окинул меня внимательным взглядом. Его пальцы переплелись с моими.
– Я видел, как женщины смотрят на меня, Китти! И это больно! Я знаю, что они чувствуют. Я им противен!
– Мэтью, отвращение вызывает вовсе не твоя культя! Или ты думаешь, что ты единственный безрукий в Шотландии? Просто перестань пить! Ты очень хорош собой, когда смотришь на мир ясными глазами и улыбаешься! Или ты забыл про Молли и Изабель? Да они обе были от тебя без ума!
При упоминании двух сестер Фитцпатрик, вертевшихся вокруг него, словно пчелы вокруг горшочка с медом, там, в Белфасте, Мэтью невесело усмехнулся. Мне казалось, что младшая, Изабель, ему очень нравилась. Любил ли он ее? Собирались ли они пожениться? Как бы то ни было, наш переезд в Шотландию положил их идиллии конец.
– Стань прежним, Мэт! Заставь остальных забыть, чего ты лишился, пользуйся тем, что у тебя осталось! Мужчина перестает быть мужчиной только в том случае, когда лишается сердца, без которого невозможно любить и прощать. Прости жизнь, и она вернет тебе отнятое сторицей. Когда на нас обрушивается несчастье, всегда есть два очень простых решения. Либо мы плюем на все и идем ко дну, либо набираем в грудь побольше воздуха и делаем то, что до́лжно делать!
Мэтью пару мгновений смотрел на меня, потом погладил меня по руке, усмехнулся и сказал:
– Ты говоришь совсем как наша матушка. Надеюсь, этот Макдональд понимает, какое сокровище ему досталось. И если я узнаю, что он плохо с тобой обращается, я повыбиваю ему все зубы тем единственным кулаком, который у меня остался!
Изможденное лицо брата осветилось улыбкой, которая в былые годы делала его таким обаятельным. Что ж, может, в его сердце еще теплится уголек надежды?
Вернувшись к миссис Хей, я узнала, что из поместья Даннингов мне привезли какой-то сверток. Я положила его на столик у изголовья кровати и с добрый час не прикасалась к нему, словно могла об него обжечься. Я узнала изящный почерк леди Кэтрин. Но что могло быть в свертке? Подарок, который должен был заставить меня забыть о мерзком поведении Уинстона? Деньги? Письмо с признаниями и банальными, ничего не значащими извинениями? Я снова заходила взад и вперед по комнате, пытаясь угадать, что же содержит этот загадочный сверток. Наконец любопытство победило, я взяла его и стала вертеть так и эдак, чтобы получше рассмотреть. Когда же я разорвала обертку, то в руках у меня оказалась книга – «Макбет» Шекспира, трагедия, которая так мне нравилась, и письмо. Я поспешно развернула его и прочла следующее:
Дорогая Кейтлин!
Я никогда не смогу искупить грехи моего супруга и сына, да простит их Господь. Однако я могу попытаться возместить ущерб, который они причинили Вам и Вашему супругу. Мое материнское сердце обливается слезами, но я не могу отрицать очевидное.
Я призвала Уинстона и предъявила ему ультиматум: либо он снимает с Вашего мужа несправедливое обвинение, либо, в случае отказа, я лишу его права вести семейный бизнес и, возможно, полностью лишу его наследства. Я дала ему несколько часов на размышления. Это все, что я в данный момент могу для Вас сделать. И я всем сердцем желаю, чтобы Господь указал моему сыну правильный путь.
Не теряйте надежды, дитя мое! Полагаю, очень скоро Вы получите приятные для Вас новости.
С любовью,
леди Кэтрин Даннинг
Я медленно расправила письмо, на которое уже успела упасть слеза, на коленях. Отныне судьба Лиама была в руках Уинстона Даннинга. Чего мне было ожидать? Что выберет Уинстон – месть или выкуп? Трудно сказать. Я знала, что Уинстон жаден до денег и власти, однако, помимо прочего, он еще очень спесив и хитер. Итак, впереди несколько дней ожидания… Надежда – вот все, что у меня осталось.
* * *
Прошло еще два дня после того, как я повидалась с Мэтью и получила письмо от леди Кэтрин. Лиам по-прежнему оставался в тюрьме, но, насколько мне было известно, так и не предстал перед судом. Не все еще было потеряно.
