Я рыдала, сотрясаясь от жестоких толчков его бедер.
– Тебе понравилось? – с издевательской усмешкой поинтересовался он, глядя на меня ледяными от гнева глазами. – Тебе понравилось, что он с тобой делал? Что он заставлял тебя делать?
– Лиам! Нет! Умоляю…
Я вонзила ногти ему в плечи, расцарапав их до крови. Он поморщился, однако так и не отвел глаз.
– Ты получила удовольствие, Кейтлин? Отвечай мне, потаскуха! Этот сукин сын и правда заставил тебя кричать от наслаждения так, как он мне рассказывал?
Я не могла больше выносить этот полный ненависти взгляд. Я закрыла глаза. При каждом толчке я больно ударялась спиной о стену. Лицо его исказилось от ярости, когда он пробормотал сквозь зубы:
– Отвечай!
– Нет! Перестань! – зло крикнула я. – Ты не лучше, чем он!
Лиам пронзал меня все безжалостнее, все больнее. Слеза скатилась по его бледной щеке, и он издал звук, более всего походивший на всхлип.
– Я не могу, a ghràidh, не могу тебя ненавидеть! – прошептал он как-то по-детски, дрожащим от душевной боли голосом. – Я… я люблю тебя.
Тело его напряглось, словно тетива лука. Он запрокинул голову и издал животный крик. Он взорвался во мне, задыхаясь и трепеща, бормоча непонятные мне слова. Спустя несколько секунд он отпустил меня, и я соскользнула на пол, где и сжалась в комок, – раздавленная отчаянием, уязвленная в самое сердце.
Лиам упал передо мной на колени и опустил голову.
– Maith mi, mo chridhe
[89]
, – прошептал он после паузы. – Это было сильнее меня. Я должен был овладеть тобой, узнать, что ты по-прежнему моя! Я не мог по-другому…
– И ты решил взять меня силой?
Я бросила на него уничижительный взгляд. Горечь поднялась от сердца куда-то в горло, оставив в нем свой отвратительный вкус. Я слишком устала, чтобы бороться. Слова, брошенные в лицо, не оставят после себя ничего, кроме ран, и только усилят пламя гнева, пожиравшее и разрушавшее нас обоих. Мне уже ничего не хотелось. С меня хватит!
Я медленно села и прижалась спиной к стене. В колеблющемся свете щёки Лиама блестели от слез. Он медленно поднял на меня пристыженный взгляд. Ярость, которую пробудили во мне его обвинения, бранные слова и низость его поступка, внезапно испарилась. Мое сознание утонуло в море апатии. У меня ни на что больше не было сил. Я понимала, что нужно дать гневу и отчаянию утихнуть, чтобы буря злопамятства не взметнулась снова. А потом – потом просто закрыть глаза и хорошо все обдумать…
На нижнем этаже послышались голоса. Затем – шум шагов, хлопанье дверей. На улице залаяла собака. Рядом шевельнулся Лиам. Господи, как же мне было плохо!
Он провел рукой по полу и остановил ее в нескольких сантиметрах от моей ноги. Я посмотрела на дрожащие пальцы и с трудом отодвинулась от него еще дальше. Он вздохнул, убрал руку и отстранился, решив сохранить дистанцию, как мне того хотелось.
– Кто я для тебя, Лиам? – спросила я после продолжительного молчания.
Он нахмурился, пытаясь понять, что означает этот вопрос.
– Ты? Ты – моя жена!
– А еще?
– Не понимаю, – растерянно пробормотал он.
– Чего ты ждешь от жены? Чего ждешь от меня? – спросила я, начиная понемногу горячиться.
Он посмотрел на меня с недоверием.
– Ничего.
– Ты ничего от меня не ждешь? – воскликнула я удивленно. – Зачем же ты тогда на мне женился? Чтобы я готовила тебе еду? Чтобы согревала твою постель? Или, может, чтобы убирала в твоем доме?
Он нахмурился. Судя по выражению лица, он никак не мог понять, куда я клоню.
– Можешь объяснить, что ты этим хочешь сказать?
– Я могу сказать тебе, что ты для меня и чего я от тебя жду, Лиам Макдональд! – начала я. – Ты – мой порт, мой якорь. Когда буря начнется и подхватит меня, мне нужно, чтобы ты меня удержал. Когда я расстроена, когда мне плохо, мне нужно твое плечо, твое сочувствие. Нас двое, это правда, но в такие моменты мы должны становиться одним. В радости и в горе. Ты не сможешь уберечь меня от беды, если попытаешься держать меня в стороне от всего. Я хочу делить с тобой все в этой жизни. Хочу испытывать то же, что и ты. Хочу быть частью тебя. Я… я люблю тебя, Лиам, и…
Я запнулась, сдерживая всхлип, и продолжала дрожащим голосом:
– И мне бы хотелось, чтобы ты тоже так ко мне относился. Если ты не готов открыть мне все двери твоего сердца, что ж, значит…
Лицо его омрачилось грустью.
– Кейтлин, мне нужно время. Я не знаю, что мне обо всем этом думать. Слишком больно, так больно, что не могу мыслить здраво. Когда я представляю тебя с ним… Это как сумасшествие! Мне хочется одного – убивать! Убить его и… и даже тебя. Я думал убить тебя, a ghràidh mo chridhe!
Плечи его вздрагивали от рыданий. Я приблизилась к нему и положила руку ему на плечо. Он застонал и притянул меня ближе, к себе на колени. Пальцы его проникли в мои волосы, вонзились в тело, стиснули так, как умирающий удерживает в груди последний вздох. Он обхватил мою голову руками и заглянул мне в глаза, в душу.
– Кейтлин!
Глаза его затуманились и наполовину закрылись. Мои соленые слезы обожгли его губы, и он уткнулся лицом мне в шею.
Довольно долго мы сидели на полу, прильнув друг к другу, потом он отстранился.
– Я понимаю, чего ты хочешь. Но… Сейчас я не могу тебе это дать. И я не знаю когда… На днях я уезжаю во Францию.
– Что? – воскликнула я, не веря своим ушам. – Во Францию? Но почему?
– Мне нужно время, чтобы исцелиться. И нужно одиночество. Там я договорюсь о поставке оружия. Я уже раздобыл поддельный пропуск на вымышленное имя.
– Лиам, не уезжай! Ты нужен мне! Я не хочу снова с тобой расставаться! – в ужасе вскричала я. – Не уезжай! Умоляю тебя!
– Так надо, a ghràidh. Ради нашего блага. А ты возвращайся в Карнох, домой.
Он тихо застонал, но этот звук утонул в моих волосах.
– Я взял тебя в жены, потому что любил тебя, но сегодня при мысли о тебе я испытываю странное чувство… Мне нужно с этим разобраться. Я не хочу ненавидеть тебя, a ghràidh, понимаешь?
Я задыхалась под бременем скорби, сердце мое истекало кровью в ожидании этой новой разлуки.
– Я вернусь, мой ирландский ветерок! Я обещаю!
Он встал, помог мне подняться, взял на руки и отнес на кровать. Напрасно я цеплялась за его рубашку в надежде удержать.
– Если тебе понадобятся деньги или что-то еще, скажи Дональду. Он сумеет отыскать Колина.
Шаги и голоса звучали уже на лестничной площадке нашего этажа. Лиам посмотрел на дверь, помедлил немного, поцеловал меня в последний раз – долгим нежным поцелуем. На несколько коротких мгновений я узнала в этом изможденном, разбитом горем человеке того, кого любила.
