Я села на землю рядом с ним. Он сказал чистую правду. Мы ехали медленно, спрашивая дорогу у местных жителей, которые пусть редко, но все же встречались на нашем пути. Выезжать в путь ночью было настоящим сумасшествием. К рассвету мы вполне могли оказаться в Англии. Что до Лиама, то он умел находить дорогу по звездам, но ведь надо еще знать, в какую сторону ехать…
Я прижалась к брату, и он крепко обнял меня.
– Кейтлин, они не вернутся! – сказал Патрик, желая меня успокоить. – Люди не возвращаются на место преступления…
Той ночью мы не сомкнули глаз. Одной рукой Патрик сжимал рукоятку пистолета, другой обнимал меня за плечи. Я сидела на земле рядом с ним, закутавшись в плед и держа кинжал на коленях.
Такой была вторая ночь, проведенная нами среди поросших вереском холмов Хайленда. Наскоро позавтракав припасами, которыми Эдвина любезно снабдила нас в дорогу, на рассвете мы, усталые и раздраженные, поехали дальше.
Скоро мы проехали через Крианларих и свернули на север. Здешние пейзажи показались мне смутно знакомыми.
Я поймала на себе взгляд Патрика и догадалась, что, несмотря на внешнее спокойствие, на самом деле он был донельзя напряжен и встревожен. Ему пришлось поехать со мной, ибо обстоятельства сложились так, что у него просто не осталось выбора. Дональд с Нилом уехали, Лиам отправился на континент, так кому же, как не Патрику, было везти меня в Гленко? Камзол от хорошего портного, щегольские сапожки, повадки английского джентльмена… Его внешний вид и манеры составляли разительный контраст с одеждой и манерами мужчин клана, а потому он опасался, что в Карнохе встретит не слишком радушный прием. После многих часов в седле мы наконец въехали в долину.
– Мы приехали! Слава Богу! – выдохнула я радостно и окинула взглядом знакомый ландшафт.
Патрик с сомнением пожал плечами и направил коня по узкой дороге, ведущей к перевалу Гленко. Шагом мы доехали до озера Лох-Ахтриохтан. На скале Сигнал-Рок что-то блеснуло серебром, потом послышался крик, эхом прокатившийся вдоль скалистых склонов гор. В месте, где дорога сворачивала в долину, появились двое всадников. Они направлялись к нам.
Патрик сжал губы и что-то пробормотал себе под нос. Всадники неслись галопом, поэтому оказались рядом в считаные минуты. Ангус Макдональд и Рональд Макенриг остановились на приличном расстоянии от нас. В руке у каждого было по пистолету. Они вежливо поздоровались со мной, но на спутника моего смотрели с подозрением, и дула пистолетов были направлены ему в ногу, что Патрику, конечно, не понравилось.
– Cò tha e?
[90]
– спросил Ангус, ни на секунду не сводя глаз с чужака.
– Is esan mo bhrathair
[91]
, Патрик, – ответила я и улыбнулась.
Ангус с Рональдом переглянулись. Рональд коротко кивнул, и оба засунули пистолеты за пояс.
– Càit’ a bheil Liam?
[92]
– спросил Рональд, с тревогой окидывая меня взглядом.
– Chaidh e an Fhraing
[93]
, – ответила я смущенно.
– Cuin’ a tha e ri tilleadh?
[94]
– Chan eil fhios agam
[95]
, – сказала я и опустила взгляд к луке седла.
Ангус и Рональд были явно озадачены услышанным. Они переглянулись и повернули коней, так что последние километры до Карноха мы проехали под эскортом двух хайлендеров.
– Здесь всех встречают так любезно или только ирландцев? – прошептал Патрик и подмигнул мне.
Я поняла, что на душе у него стало спокойнее.
– Не удивляйся. В этих краях чужаков принимают не слишком радушно.
Показались белые столбики дыма, поднимающиеся над крышами домов. Прошел уже месяц со дня бегства в горы, которое в итоге привело нас с Лиамом в Эдинбург. Вернулась я с тяжелым сердцем и чувством бесконечного одиночества. И я знала, что объяснять, зачем мой супруг отправился во Францию, придется мне.
В доме было пыльно и пахло затхлостью. Кто-то закрыл окна деревянными щитами, которые я поспешила снять. Когда мой взгляд упал на два кресла, изготовленные Малькольмом по заказу Лиама, у меня сжалось сердце. Пока мы отсутствовали, их принесли в дом и поставили у очага. Кресла были крепкие, дубовые, с высокими резными спинками. Я пробежала пальцами по фрагменту резьбы. То была веточка вереска – эмблема клана Макдональдов.
– Очень красивые кресла, – сказал Патрик за моей спиной.
– Да, очень, – пробормотала я, подавляя волнение. – Лиам заказал их перед нашим отъездом.
Я изо всех сил старалась не заплакать. Патрик притянул меня к себе, поднял мой подбородок и ласково посмотрел в глаза.
– Сестричка, он вернется! Он, словно раненый зверь, ушел, чтобы зализать свои раны. И он хочет, чтобы никто этого не видел.
– Но зачем ехать так далеко?
– Не знаю, но ты должна быть терпеливой, Китти. Я, конечно, не успел как следует узнать его, но, думаю, ты ему дорога́. Я это понял в тот день, когда ему стало известно, что ты в поместье у Даннингов.
И он улыбнулся мне.
– В тот день я осознал, почему англичане называют хайлендеров дикарями и варварами. Я понял, что лучше не становиться у такого на пути!
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, и тут входная дверь распахнулась и в дом вихрем ворвалась Сара. Увидев нас, она замерла на месте. Какое-то время она стояла, глядя на нас с Патриком круглыми от изумления глазами.
– Господи Иисусе! – вскричала она наконец и закрыла рот ладошкой.
Я отстранилась от Патрика. Мне было неловко, поскольку Сара наверняка истолковала происходящее превратно.
– Где Лиам? – резким тоном спросила она у меня.
Взгляд ее метался от меня к Патрику и обратно. Брат мой тоже выглядел смущенным.
– Лиам не приехал. Он…
– Что они сделали с Лиамом? – перебила она меня, побледнев как полотно.
– С него сняли все обвинения.
– Где же он, если так? Почему он не приехал и кто это такой?
– Если разрешишь мне вставить хоть слово, может, я и смогу все тебе объяснить! – начала сердиться я.
Она смерила презрительным взглядом сначала меня, потом Патрика, подошла к лавке и села.
– Для начала познакомься с Патриком, моим братом!
Серые глаза Сары широко распахнулись, и она охнула. Щеки ее в считаные мгновения залило румянцем.
– Господи, а я ведь… – пробормотала она едва слышно. – Я уже подумала, что…
