– Это горит хижина на летнем пастбище! – крикнул он мне, обмывая в озере липкие окровавленные руки. – Кейтлин, на коня! Едем! Надо посмотреть, что у них там случилось!
Он вытер руки о запятнанный кровью плед, проверил, наготове ли пистолет, запрыгнул в седло, и наши кони сорвались с места в галоп. Несколько минут скачки – и перед нами открылась наводящая уныние картина. Горела торфяная хижина. Мы спешились и обошли кругом то, что осталось от убогого жилища. И тут кровь застыла у меня в жилах. На земле в луже крови лежал лицом вниз мужчина с перерезанным горлом. Чуть дальше, возле груды свеженарезанных торфяных брикетов, лежала и слабо стонала женщина. Я подбежала к ней. Она еще была в сознании, однако я сразу поняла, что и она в этом мире не задержится. На корсаже у нее темнело пятно крови – в том самом месте, где торчала рукоять кинжала. В отчаянии кусая губы, я опустила юбки, которые кто-то задрал ей чуть ли не до самой груди. Едва открыв глаза и увидев меня, она схватила мою руку и притянула к себе.
– Что с вами стряслось? – спросила я мягко.
– Их было восемь… Они надругались надо мной… Сделали это на глазах у мужа, а потом они его убили…
Голос ее оборвался, она захрипела, и глаза ее закатились. Я понимала, что ценой неимоверного усилия она пытается рассказать мне, что случилось. Струйка крови вытекла из ее искривленного болью рта.
– Кто с вами это сделал? – громыхнул Лиам, падая на колени рядом с нами.
Женщина посмотрела на него, медленно подняла окровавленную руку и прикоснулась к его пледу.
– Вы – из Гленко, – проговорила она едва слышно.
– Да, да! Кто с вами это сделал? – повторил он несколько мягче.
– Кэмпбелл… Эуэн Кэмпбелл, сын Джона… племянник лэрда…
Лиам присвистнул, кивнул и выругался.
– Как вас зовут? – спросил он, с горечью глядя на умирающую женщину.
Глаза несчастной закрылись, голос слабел с каждой минутой, и я с трудом разобрала ее слова:
– Дженнет… Мой муж… Мёрдок Макгрегор… Он хотел… на него донести… на Кэмпбелла… Он грабил и убивал… тэксменов…
Дышать ей становилось все труднее. Я положила ее голову себе на колени и тихонько разговаривала с бедняжкой, пока она не испустила дух.
Едкий запах сохнущего торфа, смешавшийся с запахами крови и дыма, мешал мне дышать, выедал глаза. От него во рту стало горько. Лиам положил последний камень на насыпанный наскоро могильный холмик, я прочла libera
[98]
, и мы отправились обратно, в Гленко.
– Вот и доказательство, которого дожидались мужчины клана, – сказала я, вглядываясь вдаль.
– О чем ты?
– За несколько недель в Кеппохе и Лохиле убили троих тэксменов. Одного – у меня на глазах. Да, я видела, как Кэмпбелл хладнокровно насадил на меч Алана Макдональда.
Лиам поймал Роз-Мойре за повод и заставил остановиться, потом ошарашенно посмотрел на меня.
– Когда?
– На обратном пути из Эдинбурга, на берегу озера Ювар.
– И ты видела Кэмпбелла? Ты уверена, что это был он?
– Было темно, но Макдональд выкрикнул имя своего убийцы за мгновение до смерти. Однако в Гленлайоне пять Эуэнов Кэмпбеллов, и нужно было убедиться, что мы обвиняем преступника, а не невинного человека. Теперь, я думаю, у нас есть ответ. У лэрда всего один племянник по имени Эуэн.
Лиам кивнул. Вид у него был озабоченный.
– Он тебя видел? – спросил Лиам, поддавшись внезапному порыву тревоги.
– Нет.
Муж на мгновение закрыл покрасневшие от дыма глаза и вздохнул.
– Едем домой! – сказал он, отпуская поводья моего коня.
Лиам пришпорил Бурю и галопом понесся по дороге.
В тот же вечер мужчины клана собрались на сходку. Я осталась дома и в ожидании мужа решила заняться делом. Вдела в иголку красную шерстяную нитку и села сшивать два полотнища шерсти. Очень скоро я в очередной раз пришла к выводу, что рукоделие – точно не моя стихия. С куда бо́льшим удовольствием я бы сидела сейчас где-нибудь в уголочке зала советов и слушала разговоры хайлендеров! Но что поделаешь, женщина должна знать свое место…
За окном поднялся ветер. Скорбные завывания в трубе вторили моим грустным мыслям. Далеко в горах громыхнул гром. Близилась гроза, уже не первая за эту неделю. Ужасная все-таки погода в этом Хайленде!
Небо разорвала яркая молния. Я воткнула иголку в толстую ткань, свалянную всего неделю назад. Шить мне не нравилось, но валянием шерсти я занималась с удовольствием, хотя дело это оказалось очень утомительным. Женщины собирались вокруг длинных деревянных решетчатых щитов, на которых были натянуты мокрые полотнища свежевытканной шерсти для пледов, и по очереди топтали их босыми ногами. Я весело топала по мокрой ткани покрытыми волдырями пятками, подпевая своим товаркам, отныне смотревшим на меня как на свою. Я обрела новую семью.
– Ой!
Я с недоумением посмотрела на каплю крови на указательном пальце и сунула его в рот. Интересно, научусь я когда-нибудь управляться с иголкой или нет? Белая вспышка осветила комнату. Я посмотрела в окно и заметила там какое-то движение. Я присмотрелась внимательнее, однако ночь снова была чернее чернил. Может, та странная фигура – тень от освещенной молнией вишни? Я снова склонилась над рукоделием, щурясь в свете тошнотворно пахнущей сальной свечи. В этих краях свечи из пчелиного воска с едва ощутимым запахом меда были не в ходу.
Однако сосредоточиться на работе все никак не получалось. Я отложила наполовину сшитый плед и протерла глаза. Интересно, чем сейчас заняты мужчины? Какое решение они приняли? Преступления, в которых был повинен Кэмпбелл, не следовало оставлять безнаказанными. Сначала он отнял у клана оружие, потом это убийство Меган… Мужчины клана не находили себе места. Жажда мести кипела у них в крови. Они начищали до блеска свое оружие, отливали пули. То был не лучший момент сообщить Лиаму, что он скоро станет отцом. У меня стало тяжело на душе. Назревала война кланов. И избежать ее не представлялось возможным.
Ветер согласился с моим умозаключением, испустив такой рев, что меня мороз продрал по коже. Снова сверкнула молния. Сердце мое едва не остановилось. Я была буквально парализована от ужаса: за окном, возле самого дома, я увидела женскую фигуру. Кровь потихоньку потекла по моим жилам, воздух ворвался в судорожно сжавшуюся грудь. Я медленно встала и прошла по соскользнувшему на пол пледу, даже не потрудившись поднять его.
Сперва я схватилась за кинжал, но потом передумала, достала свой длинный охотничий нож, подошла к окну и выглянула, но фигура уже растворилась в темноте. Тяжело дыша, сжимая побелевшими от усилия пальцами рукоятку ножа, я с учащенно бьющимся сердцем стала ждать нового всполоха.
