Кто-то выкрикнул мое имя. Мне было уже совсем худо. Повозка лавировала между деревьями, и ветки стегали меня, царапая лицо. Надо мной каркнул ворон. Все перемешалось у меня в голове, в ушах зашумело. Я из последних сил старалась удержать глаза открытыми. И вдруг грубый толчок в спину – и я провалилась в небытие.
Боль была такой сильной, что я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Я медленно открыла глаза и увидела прямо над собой яркую переливчатую мозаику. Фиолетовые тона переходили в розовые, а розовые – в синеватые. Синие пятна – это, вероятнее всего, ветви деревьев, образовавшие балдахин у меня над головой. Картинка напомнила мне круглые разноцветные витражи прекрасных соборов, но, в отличие от них, эта огромная мозаика двигалась и что-то тихонько нашептывала мне.
Я решила было перевернуться на бок, но не смогла и вскрикнула от боли. Недалеко от меня, в подлеске, еще слышались выстрелы. Пахло порохом, мхом и сосновыми иголками. Эти запахи наполнили мои ноздри и легкие, от них заслезились глаза и запершило в горле. Рядом раздавались крики мужчин, а затем я услышала, как мимо с топотом пронеслись лошади. В лесу стало тихо, и эту тишину нарушал лишь звук моего прерывистого дыхания.
Ужас овладел мною. Значит, они бросились в погоню, а меня оставили? Или, что еще хуже, их всех перебили? Я застонала от страха и боли, ставшей почти невыносимой. Господи, неужели мне суждено умереть в этом лесу? Пожалуйста, только не здесь! Ведь тогда отцу не узнать о моей судьбе! Я испустила душераздирающий крик.
Теплая ладонь легла мне на щеку, потом ласково погладила по волосам. Я услышала тихие слова утешения. Я задышала часто-часто, выдыхая свой страх вместе с паром, оседавшим мне на лицо.
– Все будет хорошо, Кейтлин, fan sàmhach, fan sàmhach
[24]
.
Мягкий, ласковый голос Лиама вливался в мое сознание. Он был совсем не похож на тот холодный, невозмутимый, к которому я уже успела привыкнуть. А ведь из-за меня он лишился плодов многомесячных усилий и крупной суммы! Я по-прежнему смотрела на подвижную мозаику у меня над головой. Одной рукой он продолжал поглаживать меня по волосам, а другой стягивал с меня куртку. Когда это было сделано, Лиам очень осторожно ощупал мою шею.
Пальцы его медленно прошлись по порезу. Он тихо чертыхнулся. Потом чуть приподнял мою юбку. Я дернулась, когда его рука легла мне на ногу и двинулась вверх, к бедру. Он знаком попросил меня потерпеть и дать ему закончить осмотр. Когда с его губ сорвалось ужасное ругательство, я поняла, что дела мои плохи.
– Думаю, на этот раз кровь на платье ваша собственная, mo maiseag
[25]
. Этот сукин сын…
К нам подбежал запыхавшийся Колин.
– Они уехали! Исаак ранен, но ничего серьезного. Мы решили, что лучше будет дать им уйти. Не хватало потерять еще кого-то из наших!
Колин наклонился надо мной.
– Как вы, Кейтлин? – спросил он.
– Скверно! – сердито ответила я.
– Черт! – пробормотал он.
Лиам просунул руку мне под колени, вторую – под спину и легко поднял с земли. Боль пронзила ногу, словно раскаленный клинок, и к горлу снова подкатила тошнота.
– Я… Мне кажется, меня сейчас стошнит!
Он едва успел положить меня обратно: я повернула голову, и меня вырвало желчью. Во рту стало мерзко и горько.
Когда мой протестующий желудок наконец угомонился, я повалилась спиной на землю, морщась от боли, и закрыла глаза. Мне вдруг стало очень холодно, так холодно, что застучали зубы. Лиам накрыл меня тяжелой шерстяной курткой.
– Я не хочу умереть тут, – прохрипела я.
– Вы не умрете, Кейтлин, – отозвался Колин. – Мы о вас позаботимся.
– Я… Мне очень жаль… Я лежала на земле, как вы приказали.
– Вы ни в чем не виноваты, – сказал Лиам.
– Думаю, на этот раз… моя песенка… точно спета, – произнесла я с иронией. И засмеялась, хотя от смеха рана разболелась еще сильнее.
– Странное у вас чувство юмора!
– Лучше смеяться, чем плакать. Мои дела и без того плохи.
Лиам что-то пробурчал себе под нос и сел со мной рядом. Я услышала, как под его весом захрустели ветки и сухие сосновые иголки. Он снова приподнял мою юбку, схватил подол нижней сорочки и оторвал от него кусок. Я попыталась оттолкнуть его здоровой ногой.
– Угомонитесь! Нужно перевязать вам ногу, рана кровоточит. Простите, что испортил вашу сорочку.
– Она и без того вряд ли на что-нибудь сгодится, – заметила я насмешливо.
Мне стало чуть лучше. Но стоило мне отдышаться, как он снова начал ощупывать мою ногу, и я поморщилась от боли.
– Больно!
– Хм-м-м…
Лиам ловко и быстро перевязал мне рану.
– Думаю, так будет лучше. Вам очень повезло, мисс.
– Да уж, сегодня и правда мой день…
Меня уложили под деревом на ложе из мха. Малейшее движение причиняло мне ужасную боль и заставляло вскрикивать – казалось, что острие ножа до сих пор терзает мою плоть. Грустнее всего было осознавать, что в таком состоянии я не смогу отправиться на побережье и сесть на корабль. Мне не оставалось ничего другого, кроме как лежать на спине и смотреть по сторонам.
Густой туман опустился на землю, отделив лес от далеких гор непроницаемой для взгляда ширмой. Небо затянулось тучами. Я чувствовала себя совершенно разбитой и усталой. Волосы мои прилипали к мокрым щекам. Я поискала глазами мужчин. Они собрались около лошадей и что-то оживленно обсуждали. Мне почему-то подумалось, что мои спутники готовятся к отъезду.
Мне по-прежнему было холодно. В горле пересохло, и я, с трудом сглотнув, приподнялась на локте. Мужчины словно вспомнили о моем присутствии. Колин сразу же направился ко мне, а Лиам проводил его взглядом. Вид у предводителя хайлендеров, как всегда, был невозмутимый. Наши взгляды на мгновение встретились, и он отвернулся. Я подумала, что он наверняка на меня сердится и думает только о том, как бы избавиться от такой обузы. Что ж, удивляться нечему, ведь я принесла им столько неприятностей! Теперь меня посадят на первый попавшийся корабль, и очень скоро я окажусь на континенте или, что еще хуже, в колонии…
– Как вы себя чувствуете? – спросил Колин.
– Пить хочется, – ответила я охрипшим голосом.
Он пошел за флягой и вернулся через пару минут. Прохладная вода утолила мою жажду. Колин внимательно осмотрел длинный порез у меня на шее.
– Слава Богу, рана неглубокая, но еще немного – и он бы задел артерию.
Пальцы его задержались на моей влажной коже. Я вздрогнула. Сквозь ресницы я бросила взгляд на Лиама, который снова смотрел в нашу сторону.
