Давно ли кричали митинговые жидки: «Мы вам дали Бога, – дадим и Царя!..» И точно, Израиль воцаряется на Руси и все в ней прибирает к своим долгим, корыстным рукам: и деньги, и религию, и язык, все, чем была красна, сильна и богата наша родина. Этим всепроникающим паразитам – что «им черта оседлости», «норма», запрет?.. «Зачем нам ходить по закону?.. Мы будем ходить вокруг закона!..»
Пронырливые, льстивые, угодливые, лицемерные, они покоряют нас без боя, нас – ленивых, зевающих, податливых, простоватых, легковерных. Окольными путями, закоулками всякой неправды евреи пробираются к народным сокровищам и овладевают ими. А славянская стихия покорно отступает перед чарами сионского беса. О, эти «сионские» чары! Тут и подкуп, и разврат, и лесть, и порок, и ложь, и гордыня – все, чем силен враг рода человеческого, чем покоряет он малодушных, безвольных, добрых, искренних. На сильного – раболепием, на слабого – нахальством, на малодушного – рублем, на мечтателя – посулом, на чувствительного – похотью, так шествует по Руси воинственный Израиль, так покоряет он «нечестивых гоев».
И вот плоды жидовского «очарования». Кредит, торговля, производства, ремесла, науки, литература, искусства, все народное хозяйство, весь духовный капитал – и тело и мысль народа – в кабале, в откупе, под заклятием евреев. В их руках биржа, банки, магазины, фабрики, заводы; в их руках газеты, театры, книгоиздательства; в их руках хлеб и деньги, правосудие и просвещение, все к ним липнет, все ими оскверняется!
Еврей, если он ростовщик, то развратитель или предатель, или подстрекатель, или кровопийца; его путь – обман, грабеж; его оружие – разврат и преступление. В торговле он – шантажист, на бирже – стервятник, в работе – надуватель, в политике – бунтовщик и предатель, на суде – лжесвидетель; в печати и в литературе – развратитель, отрицатель, человеконенавистник; в искусствах – опошлитель, осквернитель, низменник; в обиходе нахал, в сношениях – сводник; в обществе – фарисей с улыбкой на лице и камнем за пазухой. Будто собрал Господь всю грязь, все нечистоты, всю мерзость вселенной и из всего этого сотворил «возлюбленного» Израиля. И эта вселенская грязь растекается по лицу русской земли, пятнает и загаживает народную душу.
Еврейство для России – как «дурная болезнь», разрушающая кости и суставы, расслабляющая волю и движения, отравляющая мозг ядом тоски и безумия. И революция, и бытовой развал, и духовное опустошение – все это иудейская работа, еврейское внушение.
Происходит великое «ритуальное» убиение русского народа, жестокое вытачивание его крови, его сил, его чувств, всемерное истощение народного организма. Вселенский паразит-кровосос глубоко внедрился в Россию. Он подтачивает наш государственный и общественный строй, он истощает нашу политическую и экономическую мощь, он высасывает наши духовные силы. Несчастный мальчик Ющинский – это символ всей России, это знамение ее иудейского пленения, ее хананейского удела.
Б. Мой предмет – вторжение евреев в русскую литературу, пленение иудеями русского слова, русской мысли.
Нашествие это началось в историческом смысле сравнительно недавно – со времени либеральных реформ Александра II. Евреи жадно присосались к этим реформам и вскоре наполнили университеты, газеты и журналы. Печать, бывшая до той поры преимущественно русской, стала быстро переходить в руки евреев – бердичевские выходцы, вооружившись дипломами, не замедлили выступить в качестве вождей и учителей образованного общества и сразу вывели его из туманов немецко-славянских отвлечений на путь воинственного либерализма и культуртрегерства. На смену дворянской чопорности и лояльности пришли: неугомонное будирование, нытье, непременная оппозиция, дух недовольства и отрицания. Наиболее неустойчивые и увлекающиеся были уведены евреями еще дальше – в подполье, в террор, в потемки революционных мечтаний.
Но тяжелая рука Александра III давала себя чувствовать, и еврейские шептуны до поры до времени ворожили исподтишка, науськивали из недосягаемой Женевы. И хотя их иудейские козни еще не имели приложения, но уже еврейские химики заготовляли впрок революцию, женевские бунтари и смутьяны, дразнили фантазию русских студентов кровавыми химерами, миражем социального переворота; уже оплетали Россию женевские пауки густой, липкой сетью конспирации, уже шумели типографские станки подполья, и пафос еврейских прокламаций уже будоражил молодежь страны. Русские идеи были скоро вытеснены из нашего культурного обихода идеями еврейского производства; благородное свободолюбие Герцена заменилось шипением катального неистовства. Появились «ежемесячные подкалыватели» иудейского происхождения, началась на долгие годы литература о плохом городовом…
Русское общественное мнение подвергалось всестороннему обрезанию по еврейскому трафарету, народилось архипошлейшее интеллигентное воззрение, психология оболваненной толпы, непременное свободомыслие, обязательное безверие безвыходный шаблон либералыцины. Еврейский натиск на печать и литературу возрастал, зараза иудаизма проникла в газеты и журналы, в публицистику, в критику, в историю литературы, в поэзию и беллетристику, в драматургию, в энциклопедии.
К 90-м годам печатное слово уже представляло чуть ли не сплошное иудейское засилье. Уже диктаторствовали Вейнберги и Венгеровы; уже наглели ежедневные развратители – Нотовичи и Липскеровы, Пропперы и Фейгины уже размножались Слонимские, Герценштейны, Иоллосы; уже осаждали русскую литературу Минские и Волынские; уже засорялся русский язык, уродовались русские мысли; насаждались безверие и отрицание, расцветало мещанство; пригнеталась русская душа к земле, оскудевала русская мечта, наполнялись русские сердца местью и злобой; корчилось общество в судорогах самооплевывания, с грязью смешивался патриотизм, позором клеймилось национальное достоинство.
«Новости», «Новости Дня», «Курьеры», «Северные Вестники» – делали свое мрачное, черное дело, а за ними шло покорное стадо шаббесгоев, жидовствующих недоумков, зажимавших рот каждому, кто решался протестовать против еврейского кодекса. Началось повальное ожидовление; установился и действует до сего дня «хороший тон» юдофильства; вошло в моду и в привычку усердное разбивание русских лбов перед авторитетом сынов Израиля. И «Русское Богатство» Михайловского, и «Русская Мысль» Гольцева, и «Вестник Европы» Стасюлевича – все были одержимы «страхом иудейским». Отрицание еврейства стало почитаться смертным грехом, а всякий глупец, подходивший с благоговением к Израилю, неукоснительно приписывался к разряду людей «передовых».
Но буря и натиск евреев, естественно, вызвали отпор… «Антисемитизм» у нас не первый день – он в нашей литературе со времен Достоевского и Лескова. Семидесятники первыми испытали всю прелесть вторжения евреев в русскую литературу, и пророк-Достоевский в ужасе воскликнул: «Жиды погубят Россию!». Его статья «Еврейский вопрос» достаточно ярко рисует злонамеренность еврейства. Угрозу надвигающегося засилья расчуяли многие, и антисемитизм был немедленным ответом на первые же захватные шаги евреев. Правда, еврейство продолжало свое наступательное шествие; правда, переходили на их сторону широкие круги интеллигенции; правда, захватили евреи в свои лапы общественное мнение, но и антисемитизм усиливался, ширился и креп, а к концу прошлого столетия выработался в непримиримое исповедание, получил своих теоретиков и апостолов. За тридцать-сорок лет иудейского нашествия евреи достаточно нажили себе врагов, и врагов талантливых, метких, стойких, непримиримых.
