В Польшу, как сказано, убегали сыны Иуды, преимущественно с Запада. Но их заслуги были давно известны и на Востоке, как о том свидетельствует летопись Нестора и другие источники. Не без оснований же воевал с хозарами, а затем и сокрушил их царство великий князь Святослав. Даже потеряв независимость, они продолжали вредить нам, между прочим, доставляя Батыю оружие, припасы и шпионов. «Помогая своему счастью», евреи среди потоков крови и стенаний русских людей не замедлили при соучастии татар расселиться по всему Юго-Западному краю.
Вот что говорил местный писатель XVI века Михаил Литвин:
«В страну нашу собрался отовсюду самый дурной из всех народов – иудейский. Он распространился по всем городам Подолии, Волыни и других плодородных областей. Народ – вероломный, хитрый, вредный, который портит наши товары, подделывает деньги, подписи, печати; на всех рынках отнимает у христиан средства к жизни; не знает другого искусства, кроме обмана и клеветы».
В конце того же XVI века католический епископ в Киеве Иосиф Верещинский писал и так: «Жиды выцедили из нас все имения. Они околдовали нас, как цыгане, и заразили своим дыханием, как волки. Разоряют нас, как хотят, и, к стыду нашему, всех – от низшего сословия до высшего – водят за нос!..»
Такова была роль евреев на западе России, невзирая на то, что еще в 1495 году Александр Ягеллончик, великий князь литовский, сперва под страхом сурового возмездия «отрешил жидов от пера и чернил»,
[3]
а затем, когда и это не помогло, приказал «всю – жидову выбити вон из земли!»
Обращаясь далее к Малороссии, надлежит узнать, что несмываемым пятном на поляках лежат истязания украинского народа именно через евреев. Отсюда больше всего проистекавшая вековая борьба казачества с Польшею резюмируется в следующем виде. Торжествуют казаки, и в мирный договор вносится условие об изгнании евреев из всей Украины. В самый разгар борьбы один из вождей армии Богдана Хмельницкого, Кривонос, писал главному польскому воеводе на Украине князю Острожскому: «А жидов, ваша княжеская светлость, благоволите препроводить до самой Вислы, потому что они прежде всех виноваты, – и вас с ума свели!..» Побеждают поляки, и пишется другой договор: евреям вновь дастся право стать обывателями и арендаторами в имениях королевских и шляхетских. Так тесно связаны были выгоды польских панов, верховодивших всем в королевстве, с интересами евреев-арендаторов, заправлявших всем в их имениях. Коварным иудейским предприятием явилась, risum teneatis, даже подготовка в православных и униатских семинариях священников на кагальный счет, причем еврей-арендатор строил в имении того либо иного пана церковь, как непрерывно-доходную статью Израиля, потому что, однажды попав в рабство к талмидхохиму (мудрецу в Талмуде), такой еврейский ставленник уже не мог освободиться. Бывало, впрочем, что, увлекаясь соблазнами обета безбрачия, той же участи подвергались и католические ксендзы…
Повествование, как евреи в Малороссии издевались над народом через откуп у польских панов в аренду православных церквей,
[4]
а равно, как путем особой «нормировки» они монополизировали печение куличей и пасох в Светлый праздник, Костомаров заключает выводом:
«И так производя жидовство над христианами, на их же собственной земле, – такую тяжкую наругу (поругание), сами, между тем, свои пейсахи отправляли свободно и проклинали христиан и веру их в синагогах своих, на Русской земле построенных, невозбранно».
Наряду со сказанным, эту же картину, но уже сквозь слезы и скорбь поэтической души, мы видим как в «Тарасе Бульбе» Гоголя, так и в «Гайдамаках» Шевченко…
Удивляться нечему. – Разве не от блуда, лжи и лицемерия произошло и само поколение Иуды (Бытие. XXXVII, 23–27)?!..
Великороссия, быть может, за исключением Пскова и. Новгорода, совсем не зналась с евреями, по крайней мере, до начала сношений с Литвою (жидовская ересь). Хотя основателем секты жидовствующих был, как известно, уроженец Киева, еврей Схария (социнианец-антитринитарий), однако, эта ересь руководилась сынами Иуды из Литвы, куда, наконец, после заточения Матвея Башкина, игумена Артемия, Вассиана, Феодосия Косого и др., бежали как сей последний, так равно Игнатий и иные еретики, приставшие там к антитринитариям.
Это вовсе не значит, однако, что кагал игнорировал Великороссию. Подозрительная близость сынов Иуды к Мамаю и его приближенным отягощается, с другой стороны, «благосклонным участием» евреев в поборах татарских баскаков. Сыны «избранного народа» играли здесь ту же, излюбленную ими роль «финансовых советников» и откупщиков, какую усердно, с бесподобным для себя успехом, исполняли они при «концессионерах» всаднического сословия еще в древнем Риме, а затем – в придворном штате средневековых феодалов либо сюзеренов и, наконец, развращая магнатов либо даже примасов Полыни. Согласно с сим, приглядевшись поближе, трудно не заметить, что кроткое еврейство, не без удовольствия сохраняет означенное амплуа и теперь. Преследуемые, изгоняемые и призываемые снова, дети Израиля явились неизбежными посредниками между откупщиком податей и его жертвами, между деньгами и пустым карманом, выкачивая золото снизу наверх и поднося его королю или помещику с мерзкою гримасою, либо, как губка, впитывающая золото, способствовали «владыкам» изобретать новые налоги, равно как всякие вообще способы добывания чужого добра. Но и у самих евреев оставалось, разумеется, кое-что… Сообразно с этим, и в летописи по Никонову списку, мы, например, под 1321 годом читаем: «Прииде из Орды, в Кашин, Таянчар, татарин, с жидовином, с должником (откупщиком), и многу тягость учиниша Кашину».
Не без основания, стало быть, издревле остерегался допускать к себе евреев русский народ.
Впрочем, одно горестное, от нас же самих зависевшее, исключение можно, пожалуй, привести и до татарского ига.
Андрей Боголюбский охотно принимал, во Владимире, пришельцев, латинян и православных, показывал им великолепный храм Богоматери, чтобы иноверцы видели истинное христианство и крестились. За подвиги благочестия и «за обращение многих болгар и евреев» летописец особенно хвалит Боголюбского.
В числе таких новообращенных и даже облагодетельствованных самим князем оказались – два еврея Аньбал и Ефрем Мойзич.
– Оба приняли участие в заговоре против него.
– В пятницу, 28 июня 1174 года, заговорщики собрались у Кучкова зятя Петра. Среди них был и Мойзич. Совершив затем варварским способом убийство великого князя Андрея, злодеи предались грабежу, а тело бросили в огород. Здесь его нашел и стал стеречь верный слуга убитого, – Кузьма Киевлянин. Увидав проходившего мимо княжеского ключника Аньбала, Кузьма не мог удержаться от слез. – «И нача плакати Кузьмище», говорит летопись. «Господине мой, како еси не очютилъ скверныхъ вороговъ своихъ?!.. Или како еси не домыслилъ победити ихъ, иногда побежаа пелки поганыхъ болгаръ?..» И тако плакася. – И прииде Аньбал, ключник, Ясин родом, тот бо ключ држаще у всего дому и надо всем ему волю дал бяше. И рече, взреви нанъ, Кузьмище: «Анъбале, вороже! Сверзи ковер или что-либо подослати или чем прикрыти Господина нашего». И рече Анъбал: «иди прочь, – мы хотим вывересчи псом!..» И рече Кузьмище: «О, еретиче! Помнишь ли, жидовине, в которых портех пришел бяше? Ты ныне в аксамите (бархате) стоиши, а князь лежит наг; но молю ти, сверзи ми что-либо!» – И сверже квер и корзно, и обвил его и несе в церковь. И рече Кузьмище:
