– Думаю, нужно посмотреть правде в лицо, – подвел итог Маркус несколько дней спустя, тяжело опираясь о кухонный стол. – Этих журналов наблюдений либо не существует, либо их вынесли.
– Они есть, – заверила Ариэль. – я их видела.
– Возможно, бабулька захватила их с собой, – кивнул Маркус, разглядывая зияющую дыру, которую они только что проковыряли в кухонной стене. Около года назад Нандита заменила в том месте одну плиту гипсокартона, о чем партиалы, очевидно, не догадались, но, разодрав «тайник», парень с девушкой не нашли ничего, кроме пары оброненных гвоздей. – Может, потому она и исчезла: чтобы продолжать исследования, анализировать результаты или еще что-то.
– Либо чтобы спрятать их, – добавила Ариэль. – Или, возможно, просто-напросто уничтожить. Хотя ума не приложу, что могло заставить ее пойти на это.
Маркус покачал головой:
– Думаешь, она уехала по собственной воле? А что, если ее захватили? Вместе со всеми записями.
Это, конечно, кажется… – Маркус запнулся, потом сухо рассмеялся. – Я хотел сказать: «Это кажется чрезмерной паранойей», но, учитывая нынешние обстоятельства, может быть всякое. Не думаю, что нечто подобное могло бы меня теперь удивить.
Ариэль в тон ему тоже покачала головой:
– Если бы они ее захватили, то зачем бы стали возвращаться, снова обыскивая дом?
– У партиалов много группировок, – не сдавался Маркус. – Это могли быть противники доктора Морган.
– Нандита и Морган обе ставили на Кире опыты, – закивала Ариэль. – Насколько нам известно, когда-то они работали вместе.
– У меня тоже возникло стойкое впечатление, что она работала с Морган, когда меня приперла к стенке Герои, – признался Маркус. – Но, боюсь, Герои не самый достоверный источник. Однако смотри: насколько мы знаем, в последний раз Кира попала на стол к Морганше по чистому совпадению. Той была нужна любая девушка-человек, она не стремилась заполучить какую-то определенную.
– Насколько ты знаешь, – уточнила Ариэль.
– Насколько мы знаем, – согласился Маркус. – Но я сам был там. Я видел, как вела себя Кира, а она принимала все решения сама, как всегда. Если Морганше была нужна какая-то конкретная девушка, все, что ей требовалось, это совершить налет на остров, как сейчас, а не затевать какую-то дурацкую подставную комедию, соблазняя несчастную самостоятельной вылазкой на материк.
– А что все-таки с тем снимком, о котором ты говорил? Ты видел Киру с Нандитой до Эпидемии, что уже чудно, но мало того, ты видел их на крыльце «ПараДжена»? Это для тебя не огромный красный флаг, сигнализирующий, что тут происходит что-то странное? Что за их взаимоотношениями кроется нечто большее?
– Что именно? – горько усмехнулся Маркус. – Конечно, это красный флаг, но что он показывает? Я уже несколько недель бьюсь над этим вопросом, ради ответа на него мы в клочья изодрали целый дом, но что это, черт возьми, значит? Означает ли их совместная фотография на фоне «ПараДжена», что Кира какая-то не такая? У большинства из нас есть те или иные генетические модификации с самого раннего детства – что, у Киры они какие-то особенные? Она выделяется чем-то необыкновенным? Я полностью с тобой согласен, Ариэль, но я, честное слово, не знаю, что означает хоть кусочек этой головоломки.
Они услышали рев и тут же распознали в нем звук двигателя, возможно, очень большого. Партиалы вернули на улицы Ист-Мидоу мототранспорт, обладая огромными ресурсами и запасами энергоносителей, и люди уже научились узнавать звук приближающейся «полиции». Друзья припали к полу, стараясь выглядеть как можно более «никого нет дома». Сработало.
– Однако это было близко, – перевела дух Ариэль. – Думаю, они поняли, что мы здесь, – что в доме кто-то есть, я имею в виду.
– Те бумаги, что ты видела у Нандиты в теплице, – продолжал Маркус, – что еще ты можешь о них вспомнить?
– Я же тебе сказала: там было написано «Мэдисон – Контроль». Еще куча всяких физических данных: рост, вес, кровяное давление и все такое, и не просто разрозненные записи, а изменения во времени. Нам с Мэдисон было около десяти, может, ближе к одиннадцати, мы входили в подростковый возраст – только успевай записывать изменения! Примерно половина записей, возможно, больше половины, касалась химии – травок, я думаю. Местами она корябала что-то о травках в разных пропорциях и о различных смесях в своих пробирках, менявшихся день ото дня. Подбирала правильное сочетание для… чего-то. Не знаю. Для «контроля», что бы это ни означало.
– Черт побери! – ахнул Маркус, уставившись в пол. Закрыв глаза, он медленно замотал головой, не сразу принимая только что пришедшее осознание. – Лысый черт с голой красной задницей!
– Придержи-ка свой поганый язычок, мистер Валенсио, – улыбнулась Ариэль.
– Это не «для контроля», – торжествующе объявил Маркус, поднимая взгляд на девушку. – Что ты знаешь о научном методе?
– Я видела то, что видела, – настаивала она.
– Конечно, видела. Но тебе было десять, и ты не знала, как интерпретировать увиденное. Когда ученый проводит эксперимент, у него всегда по меньшей мере два объекта: опытный, который он подвергает какому-то воздействию, и контрольный, который этому воздействию не подвергается. Это отправная точка, чтобы, когда опытный образец начнет меняться, его было с чем сравнивать. Нандита наверняка использовала Мэдисон как контрольный объект, чтобы сравнивать с ней Киру.
– Она никогда не растила детей раньше, – задумчиво кивнула Ариэль, поняв, куда клонит Маркус. – Если с Кирой происходило что-то чудное, Нандите неоткуда было понять, почему это происходит: то ли потому, что все дети такие чудные, то ли из-за… в общем, из-за той фигни с Кирой, о которой мы до сих пор не знаем.
– Значит, мы все были контрольной группой, – продолжала Ариэль, размышляя. – Три контрольных кролика и один подопытный. – Она нахмурилась. – Звучит правдоподобно, признаю, но все равно не дает ответа на главный вопрос. Мы по-прежнему не знаем, ради чего велись все эти опыты, что она изучала и какая у всего этого связь с «ПараДженом».
Маркус пожал плечами:
– В мире есть только три человека, которые это знают: Кира, Нандита и доктор Морган. Готов спорить на что угодно: Морган знает, по крайней мере, что-то, иначе не стала бы рвать этот остров на части ради того, чтобы найти двух остальных.
– Знаешь, я, пожалуй, не пойду ее расспрашивать.
– А Кира мне ничего не расскажет, – признался Маркус. – Теперь я выхожу с ней на связь раз в неделю, каждый раз буквально на несколько секунд. Где бы она ни была, сигнал невероятно слабый.
Ариэль оглядела перевернутый вверх дном дом, теперь больше походивший на свалку:
– Если здесь и осталось что-то от Нандиты, партиалы нас опередили. Даже если нам повезет найти намеки на ее нынешнее укрытие, мы отстали на несколько недель, и потом – нас безнадежно меньше. Нам не удастся найти Нандиту раньше партиалов.
